Добытчик (СИ)

— Вы как хотите, а я никому и ничего отдавать не собираюсь. Император наплевал на все наши договоренности. Почему? Как и вы, я этого не знаю и могу только догадываться. Но если он не держит свое слово, то и мне на его приказы начхать. Факт остается фактом — нас решили ограбить и, словно покорный скот, поставить в стойло, а я подобное отношение терпеть не стану. Жалобы, кляузы и прошения ничего не изменят. Так что пошли бы они через пошли, высокие столичные тузы вместе со своим Сбыховским и всеми представителями императорской фамилии. Вы со мной?

Кара не сомневался, ему не привыкать менять покровителей, и он ответил коротко:

— Да.

— А ты?, — я покосился на Семенова.

Он пожал плечами:

— Сам не знаю. В душе от несправедливых решений императора все закипает. А разум говорит, что за мои поступки может пострадать клан.

— Решайся, прямо здесь и прямо сейчас, — поторопил я его.

— Но как же моя семья?

— Твой клан один из самых сильных в Черномории, производители вооружений и боеприпасов, а значит, ссориться с ним не станут. Твоих родственников, конечно, припугнут. Не без этого. Однако и мы надавим на императора.

— Как? И вообще что ты предлагаешь?

Несколько часов назад я был верным слугой императора. Сам себе на уме, но о мятеже не думал. Признаю это. А сейчас в голове сложился план отделиться от империи. Парадокс? Пожалуй, что нет и в этом нет ничего странного, ибо, как верно подмечено — бытие определяет сознание. Пока ко мне со всей душой, я был верен. И не я первым нарушил прежние договоренности, так что моя совесть чиста.

— Предлагаю захватить Сбыховского и молодого Симакова, разоружить морских пехотинцев и вернуть Гибралтар под твой контроль. А затем поторговаться с Метрополией. Если император захочет вернуть члена своей семьи, а главное — драгоценные корабли, он даст гарантии не подвергать репрессиям наших родственников и друзей, а заодно предоставит возможность отправиться в колонии тем, кто пожелает покинуть Черноморию.

Семенов фыркнул:

— Бред.

Я поймал его взгляд и потребовал:

— Поясни, где здесь бред.

Он не выдержал моего взгляда и опустил голову:

— У Сбыховского здесь усиленный батальон, отборные гвардейцы из Метрополии, а так же две роты морпехов, которые находились под моим командованием, и моряки. Это семьсот бойцов, которые контролируют ключевые точки базы. А преданные нам люди в это самое время находятся в казармах или на кораблях. За ними наблюдают и при малейшем подозрении на мятеж люди Сбыховского откроют огонь на поражение.

— Верно, — согласился я. — Но я не предлагаю захватывать базу прямо сейчас, среди бела дня.

— А когда?

— Дождемся ночи.

— Все равно не выйдет.

— А я уверен, что все получится. Мои разведчики снимут часовых в порту и возле арсенала. Захватываем штаб и арсенал, суда и казармы. У меня на борту кораблей, помимо моряков, шесть взводов.

— И у меня сотня профессионалов, — вклинился Буров.

Семенов посмотрел на Кару:

— Значит, ты поддерживаешь этот план?

— Да, — однорукий наемник кивнул.

— Тогда я тоже с вами, — Семенов опустил голову, положил на лоб левую ладонь и выдохнул: — Сука, до чего я докатился. Какой позор. Становлюсь предателем Родины.

— Это не позор, — Буров сплюнул в сторону, — а целесообразность. Если менжуешься, так и скажи, мы тебя поймем и осуждать не станем. Только попросим, чтобы не сдавал нас сразу. А насчет Родины, дружище, поведаю прописную истину. Потерявший чувство реальности правитель и родная земля, которая тебя вскормила и взрастила, понятия совершенно разные.

— Ну да, наверное, правильно говоришь, Кара, — Семенов поднял голову, посмотрел на меня и потребовал: — Необходимо избежать лишних жертв. Ты обещаешь, что не станешь понапрасну проливать кровь?

— Само собой, тезка, — отозвался я.

— Нет, ты пообещай.

— Обещаю.

— Я тебе верю и пойду до конца. Смогу поднять три с половиной сотни бойцов. Это те, на кого могу положиться, вольные колонисты и колониальная пехота. В конце концов, это я их нанимал, а не империя.

Основное было сказано и в течение следующих десяти минут мы обговаривали детали. А потом появился дежурный радист, который сообщил, что Краснодар вышел на связь и с нами готов пообщаться генерал Еременко.

Честно говоря, мы не ожидали от этого разговора ничего хорошего. Потребовали связь с куратором, теперь уже бывшим, только чтобы потянуть время и перевести дух. Хотя где-то в глубине души я надеялся, что Еременко, этот стальной человечище, с которым мы прошли через войну, опровергнет столичный указ и все уладит. Как говорится — надежда умирает последней. И разговор с генералом ее окончательно добил, поскольку он не сказал ничего хорошего. Да — указ подлинный. Да — таково решение императора. Да — отныне Сбыховский генерал-губернатор и всю британскую добычу мы обязаны отдать в пользу государства. Да — воины передаются под его командование. Да, еще раз да, и снова да…