Добытчик (СИ)

Помочь нам Еременко ничем не мог. Несмотря на тот факт, что через супругу он в родстве с императорской фамилией, Иваныч сам оказался в немилости. Что ждет его дальше он не знал и, как бы между прочим обронил, что подумывает убраться куда подальше от столицы, например, к нам в колонии. Что давала информация о его возможном переезде? Пожалуй, ничего полезного или ободряющего. Может, Еременко и хотел бы сказать больше. Однако, наверняка, в столичном узле связи он не один. Потому-то генерал мог говорить лишь общими фразами или односложно отвечать на вопросы.

Сеанс связи подошел к концу, и мы снова вернулись в штаб, где расположился самодовольный Сбыховский, а рядом с ним тихий инфантильный отпрыск Гены Симакова. Генерал-губернатор, а мы уже признали его власть, потребовал полного отчета о трофеях, войсках, запасах и состоянии кораблей, а затем начал отдавать приказы. Мудак. Ведь он совсем ничего не понимал в том, как и чем живут колонии, а уже стал распоряжаться. И я с трудом сдержался, чтобы не сорваться. Даже мелькнула мысль, что если захватить его и молодого Симакова в заложники, можно будет отдать приказ морпехам и без пролития крови вернуть контроль над базой. Но я понимал, что командиры морпехов, комбаты и ротные, которых мы до сих пор не видели, на шантаж не поведутся. Я бы точно не поддался, а у них подготовка такая же, гвардейская. Поэтому, как и мои подельники, я соглашался с генерал-губернатором по любому вопросу и не спорил — как тот Герасим, на все согласен. А Сбыховский посчитал, что сломал нас и, конечно же, приписывал эту заслугу себе — вот он какой, твердый, сильный, принципиальный и волевой, а мы всего лишь банда анархистов. Ну-ну, пусть так и думает.

Генерал-губернатор отдавал распоряжения до позднего вечера. После чего он нас отпустил, и когда мы собрались покинуть кабинет, Сбыховский меня окликнул:

— Мечников?

— Да?, — я обернулся.

— Задержитесь.

Буров и Семенов, а за ними Миронов и молодой Симаков, который по-прежнему не проявлял никаких эмоций, вышли и мы остались один на один.

— А я ведь помню тебя, Мечников, — покряхтывая, Сбыховский выбрался из-за стола. — В Краснодаре о тебе столько разговоров было, мол, герой, крутой воин и пример для подражания. Многие на тебя равнялись и считали непотопляемым, а оно вишь, как вышло, раньше ты на меня мог свысока смотреть, а теперь все наоборот.

— Мы уже на "ты"?, — в очередной раз, наверное, в сотый, я заставил себя сохранять спокойствие.

— Я начальник, а ты подчиненный, — ухмыльнулся генерал и подошел, — могу позволить себе такое обращение.

— Не можете, — возразил я.

— Да ладно тебе, Мечников. Понимаю, что ты затаил против меня зло. Чувствую это. Вы все тут не рады меня видеть. Привыкли к вольнице под прикрытием Еременко и возомнили о себе невесть что. Вот император и решил вас одернуть, показать, что может спустить новую аристократию с небес на грешную землю. Однако…

Он сделал паузу. Наверное, хотел услышать от меня уточняющий вопрос, но я хранил молчание и Сбыховский продолжил:

— Однако же император не забыл о тех многочисленных заслугах, которые ты ему оказал. В столице все помнят и если я дам хороший отзыв, государь может вернуть тебе командование кораблями и войсками. Ну и золота, конечно, отсыплет, чтобы штаны не спадали. Запомни это, Мечников. Милость императора может вернуться. Но ты должен мне помочь.

— Какой именно помощи вы ожидаете?

— Скажу прямо — я не доверяю Бурову. Есть информация, что он поддерживает связь с кубанскими олигархами.

— Это не секрет. Никто не скрывает, что он торгует с влиятельными кланами Кубани.

— Так и есть. Только ГБ уверена, что против императора плетется заговор, и Буров в нем замешан. Пока никто не подставился, и зацепок нет, но это пока.

— Хотите, чтобы я добыл компрометирующую информацию и сдал Кару?

— Именно этого я и хочу, Мечников.

— И что его при таком раскладе ожидает?

— Смерть.

— Он мой родственник.

— И что? Разве раньше это мешало вам воевать? Знаю я про ваше родство, сколько вы друг другу крови попили, прежде чем отношения наладились. Так что родство мелочь и ради достижения своей цели, ради собственного благополучия, ради своих детей, ты через Бурова переступишь. Я прав?

Изобразив, что размышляю, я потянул время и согласился:

— Да.

— Отлично, Мечников.

— А насчет Семенова ничего не хотите узнать?

— Если на него что-то есть, выкладывай.

— Не сейчас. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.

— Конечно. Уверен, что мы найдем общий язык. Пока ступай. Отдохни. День был тяжелый, а завтра будет еще один такой же. Начнешь сдавать корабли и трофеи. А может, и не будешь сдавать командование, если мы найдем общий язык. И не вздумай натворить глупостей, мои ребята начеку, а на твоем фрегате будет пост. Поэтому проинструктируй своих головорезов. Не дай бог, хоть один начнет права качать, пострадают все, и правые и виноватые. Ты меня понял, граф?