Дочь ведьмы

Дольше убеждать ее не потребовалось, она убежала почти вприпрыжку. Я убедилась, что пациентам удобно, что все они спокойны, а потом тихо загородила койку капрала Дэвиса ширмами. Взяла его историю и прочла, как его зовут. Дэнни. Не Дэниел, а Дэнни. Кому-то он был сыном, мужем, может быть, отцом. Дэнни Дэвис из далекого края, где высятся горы, зеленеет трава и летят по небу облака. Я взглянула на хрипящую, трясущуюся фигуру на кровати и подумала, как жестоко, что он должен страдать – и так далеко от дома. Подошла и опустилась рядом с ним на колени. Протянула руку, взяла его за кисть. Он шевельнулся и посмотрел на меня. Парень не спал, просто прикрыл глаза, чтобы не видеть мерзости причиняющего боль мира, в котором бодрствовал.

Я посмотрела ему в глаза и склонилась ближе.

– Я не могу тебя вылечить, Дэнни. Мне очень жаль, но не в моей власти обратить вспять то, что сотворили с твоим бедным телом. Я не могу сделать тебя прекрасным молодым человеком, каким ты был, по крайней мере, не здесь. Но я могу помочь; могу прекратить твои страдания. Дэнни, я в силах отправить тебя в чудесное место, где нет боли, где все – счастье и любовь, где ты станешь собой. Понимаешь?

Он смотрел на меня из-под трепещущих век. Сперва солдат никак не откликнулся на мои слова, но потом, почти неразличимо, но вполне внятно, кивнул.

– Ты действительно этого хочешь, Дэнни? Скажи. Я должна знать наверняка.

Его дыхание ускорилось. Губы болезненно зашевелились. Наконец он, казалось, из самого сердца хрипло выдохнул одно-единственное неистовое слово:

– Да!

Я кивнула и выпрямилась. Закрыла глаза, но продолжала мягко держать его за руку. Медленно сосредоточила разум и направила душу. Я заглянула глубоко внутрь, в самую суть себя, напряженно ища кое-что. Я искала давно погребенное сокровище. Постепенно оно начало оживать. Сперва рывками, а потом со все возрастающей силой и скоростью во мне приливом поднялось волшебство, наполняя мое существо заново. Оно струилось по венам; разбегалось по нервной системе; стучало в сердце. Оно охватывало меня. Я чувствовала, как лучусь силой, чувствовала, как она удивительна. Так хорошо было снова стать цельной, после столь долгого сна и одиночества. Я открыла глаза. Дэнни пристально за мной следил, но я не увидела на его лице страха. Я откинула голову и начала шепотом произносить заклинание. Сперва тихо, потом так громко, как отважилась, чтобы не потревожить спящих по другую сторону ширмы. Я снова и снова повторяла заклинание, вкладывая в каждое слово все томление бесплодных, засушливых лет. Почти сразу на мой призыв ответили. Они пришли к нам. Вьющаяся зеленая дымка становилась все гуще и ярче, и вскоре я различила лица и меняющиеся очертания сестер. Дэнни крутил головой, пытаясь уследить за вращением прекрасных фигур, танцевавших вокруг него и над ним. Я сжала его руку, уверенная, что он не почувствует боли. Воздух полнился всепоглощающим запахом роз. Дэнни посмотрел на меня, в его глазах было изумление.

– Не бойся. Летние земли – дивное место. Ступай. Будь свободен. Стань силен и счастлив.

Мои сестры вращались вокруг него все быстрее и быстрее, пока не взлетели единым пульсирующим водоворотом. Там, среди них, я увидела дух Дэнни. То была не несчастная, разбитая скорлупка человека, которая лежала передо мной. То был Дэнни, ставший здоровым, живым и юным. Он взглянул на меня сверху и улыбнулся – улыбкой, исполненной такой радости, что у меня закапали слезы. В это мгновение я поняла, что поступила верно. Что бы ни ждало меня, каковы бы ни были последствия, именно это я должна была сделать. Другого пути не было. Внезапно, в мгновение ока, фигуры исчезли. Палатка снова была тиха и неподвижна. Тело Дэнни опустело. Я отпустила его безжизненную руку и поспешила наружу.

В общежитии сестер все спали. Я села на кровать, сердце все еще колотилось, ум клокотал, тело горело. Впервые за очень долгое время я чувствовала себя по-настоящему живой. Я сидела почти час, не в силах переключиться на обыденные занятия – раздеться, лечь в постель. Как бы то ни было, я точно знала, что не смогу заснуть. Меня поглотили воскресшие воспоминания, вновь проявившиеся связи, блаженство волшебства наполняло мое существо. Я так забылась, что не заметила, как в домик вошла старшая сестра Рэдклифф; я не видела ее, пока она не встала передо мной. Вздрогнув, я вскочила на ноги, уверенная, что мое изменившееся состояние не останется незамеченным. Женщина сурово посмотрела на меня, твердо поджав губы.

– Хоксмит, – произнесла она еще строже, чем обычно. – Прошу вас в мой кабинет. Сейчас же.

3