Дочь ведьмы

– Что? Сейчас! Среди дня! Нет, доктор Хоксмит, думаю, что нет. Мы так не договаривались. Клиника открывается вечером, так мы условились. Про день речи не было.

– Я понимаю, час неурочный…

– Весьма!

– Однако мне кажется, что возможность эта выгодная. Клиника в последнее время так загружена.

Она поймала исполненный ужаса взгляд пожилой женщины и улыбнулась самой лучезарной своей улыбкой.

– Может, вы не будете против, только сегодня?

Миссис Гарви сделала гримасу, потом глубоко вздохнула, и кружева на ее груди затрепетали от выдоха.

– Хорошо. В этот раз. Но это не должно войти в привычку. Мне нужно заботиться о репутации. Попросите своих дам соблюдать осторожность, пожалуйста.

В задней части дома имелась небольшая квадратная комната со скромным окном, выходившим на мощеный двор. Нечто вроде прихожей соединяло комнату с внешним миром посредством толстой двери. Через эту дверь Элайза впускала пациентов. Три вечера в неделю, начиная с восьми, она прилагала усилия, чтобы осмотреть, дать совет и назначить лечение всем пришедшим женщинам, которые приходили с болезнями, травмами и жалобами столь же разными, сколь различны были они сами по возрасту, фигурам и росту. Что их объединяло, так это ремесло, поскольку все они были проститутками. Когда Элайза много лет назад приехала в Лондон, ее поразило и опечалило, какую жалкую жизнь влачили эти женщины. Они вынуждены были стоять на улице, продавая свое тело и достоинство, подвергая опасности жизнь и здоровье, отдаваясь на милость любого пьяницы, у которого завалялась в кармане пара шиллингов, опороченные, изгнанные, всеми презираемые и никому не нужные. Несправедливость осуждающего общества, обрушившаяся на этих женщин, побудила Элайзу к действию. Она не могла ничего сделать с тем, что люди думали о тех, кому повезло меньше, чем им, или изменить то, как они судят других. Никак не могла умерить презрение и даже насилие со стороны мужчин, которые пользовались услугами проституток, или изменить положение вещей, при котором сильному полу удовольствие доставалось без осуждения и нападок. Что она могла сделать, так это помочь женщинам лечиться. Она убедила миссис Гарви, потратив немало усилий и денег, что дело это богоугодное и достойное, что ее положение в обществе не пострадает из-за того, что клиника располагается в ее владениях. Напротив, положение ее упрочится. Женщины станут пользоваться только черной дверью, не будут приходить, когда не будет самой Элайзы, и не появятся в одурманенном состоянии. Когда стало известно, что есть женщина-врач, готовая лечить несчастных за любые деньги, какие те соберут, девочки, начиная с двенадцати лет, и беззубые бабки двинулись на Хебден-лейн, 62. Однажды случилась неприятность, когда перевозбудившийся клиент устал ждать снаружи, под высокой стеной, окружавшей двор, и ворвался в дом. Девушка, которую он искал, пришла в бешенство и набросилась на него с настольной лампой, и остальные бывшие в доме женщины вытащили пару из здания, пока их не услышала миссис Гарви. Элайзу тем не менее предупредили, что еще одно подобное происшествие, и клинику закроют. С тех пор ночные леди сами патрулировали округу, не позволяя своим ухажерам приблизиться к дому или к их любимому доктору.

Элайза подняла окно, прежде чем настежь распахнуть дверь и открыть калитку во двор, на которую она повесила деревянную табличку со своей фамилией, потом вернулась в дом. Она на свои деньги купила в комнату письменный стол и стул, которые миссис Гарви потребовала ей показать, чтобы осмотреть на предмет гнили и жучков, прежде чем мебель внесут в дом. Стояла в комнате и кушетка за ширмой, где Элайза могла осмотреть пациенток. В широком шкафу с навесным замком хранились повязки, бинты, снадобья и мази собственного изготовления, а также те из обычных лекарственных средств, что она могла себе позволить купить в больничной аптеке.

Несмотря на неурочный час, прошло всего несколько минут, и в клинику вошла молодая женщина. Элайза сразу ее узнала и пригласила сесть.

– Как ты себя сегодня чувствуешь, Лили? – спросила она, беря пациентку за руку, чтобы поддержать девушку и вместе с тем тактично проверить ее пульс. Как Элайза и ожидала, он частил.

Лили с благодарностью села на жесткий стул, кутаясь в шаль, несмотря на то что в комнате было жарковато.

– Не знаю, доктор, право, не знаю. То у меня все в порядке, прямо бодрая, а то вымотанная, как спотыкающийся мул. Едва бедные ноги таскаю.

– Ты принимаешь лекарство, которое я дала в прошлый раз?

– Конечно, а то, смотрите.

Она вытащила пустой флакон из висевшего на поясе кошелька.

– Видите? Ни капли не осталось. И кремом я тоже мазалась, и все такое. Но что-то разницы никакой.

Элайза бережно повернула голову девушки вбок и осмотрела шею.

– Болячки выглядят получше.

– Да, стало лучше. Но сил мне это не прибавило. А как я заработаю на жизнь, если едва могу с постели встать?

Девушка замолчала и поглубже уселась на стуле.