Дочери дракона

Чтобы не упасть, я вцепилась в крючок для одежды на задней стороне двери. Через несколько минут я наконец смогла дышать нормально. Я взяла свой пояс оби и посмотрела на крючок. Разумеется, я и раньше об этом думала. В конце концов, Сон Хи удавилась через неделю после того, как нас привезли на станцию утешения. Сон Хи завязала узел на поясе, поджала ноги и повисла на крючке. Наверное, очень трудно было так висеть, пока она наконец не задохнулась. Я иногда гадала, смогу ли тоже так сделать.

Я отпустила крюк, вытерла пот со лба и помассировала шею, пока боль не утихла. Запахнув юкату, я завязала ее поясом оби. В горшке, посреди использованных презервативов и спермы, я нащупала гребень с двухголовым драконом, вынула его и вытерла о подстилку на своей постели. Я посмотрела на дракона. Мама сказала, что он нас защитит. Мне удалось спрятать гребень от японцев, но он пока что ни от чего меня не защитил.

Я сунула гребень под циновку и собрала пропитанную потом постель, потом взяла горшок и пошла на улицу. Там ярко светило солнце. Было так жарко, что на голубом небе появилось марево. Вокруг бараков кружили тучи крупных черных мух. Липкая весенняя грязь во дворе давно высохла и затвердела от солнца и ботинок тысяч солдат. Ветер дул точно так же, как и в любой другой день на станции утешения.

Я прошла мимо барака японских гейш. Сейко и другие гейши сидели на ступенях, лениво обмахиваясь веерами.

— Ты опять на всю ночь с полковником, — сказала мне Сейко. — Не знаю, зачем ему корейская шлюха вроде тебя, когда здесь есть настоящие японские гейши. Наверное, ему нравится иметь тебя в твою неподвижную физиономию. — Другие гейши засмеялись, не прикрывая рта.

Слова Сейко заставили меня покраснеть. Полковник всего раз заставил меня это сделать. Он как раз вернулся из Японии, навещал там семью, и что-то его расстроило — я так и не выяснила что. Когда я его раздела, как обычно, он схватил меня за голову и заставил взять в рот. Я отбивалась, но он был слишком сильный, и я боялась, что он сломает мне шею. Так что я сделала, что он хотел. Выбора у меня не было.

Потом полковник успокоился, и ему словно бы стало стыдно. Когда я собралась уходить, он попросил меня остаться. Я впервые провела с ним всю ночь. С тех пор мы чаще разговаривали, чем занимались сексом. Когда солдат куда-то отправляли и у нас были долгие перерывы, он давал мне почитать японские книги. Кажется, другие корейские девушки и даже гейши завидовали мне.

На обратном пути я прошла мимо рядового Исиды — он стоял в тени и отдыхал. Он кивнул мне, я слегка поклонилась в ответ. Мне нравился рядовой Исида. Он был красивый, но девушками не пользовался. Гейши поддразнивали его и пытались заманить к себе. Он им подыгрывал, но не поддавался. Он всегда предупреждал корейских девушек о приходе лейтенанта и помогал мне с японским. Исида всюду ходил с ружьем, но я была уверена, что он никогда им не пользовался.

В уборной я вылила горшок и ополоснула его, потом вымыла руки. В комнате рядом с уборной я положила свое постельное белье в общую кучу грязного белья и взяла чистый комплект. Потом вернулась к баракам под недовольными взглядами Сейко и других японок. Я старалась не поднимать глаз. Зайдя к себе, я поставила горшок в ногах постели и расстелила чистое белье, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Потом достала из-под циновки гребень и положила его обратно в горшок.

* * *

Перед ужином я пошла в уборную вымыть руки. Уборная находилась на улице — открытое строение метрах в пятнадцати за бараками, дощатая платформа с тремя отверстиями, над которыми присаживались девушки. Сбоку на деревянной раме были укреплены три металлических умывальника, покрытых трещинами и пятнами. В одном из них стирала белье Су Хи, одетая в желтую юкату. Я встала рядом.

— Кажется, Каори меня когда-нибудь убьет, — сказала я, глядя в раковину.

— Я снова поговорю о нем с лейтенантом Танакой, — отозвалась Су Хи.

— Лучше не надо, — поспешно возразила я, вспомнив, сколько раз Танака бил Су Хи, когда она у него что-то просила. — Не так все и плохо. — Я принялась мыться мутной водой.

— Кажется, на фронте у японцев дела идут паршиво, — сказала Су Хи. — Американцы побеждают на востоке. Может, скоро все закончится.

— И что мы будем делать? — спросила я.

— Поедем домой, — ответила Су Хи.

— Я не хочу ехать домой после того, чем мы тут занимались, — призналась я. — Что подумают мама и отец? Мы их обесчестили.

Су Хи коснулась моей руки.

— Не беспокойся о том, что подумают мама и отец. Просто потерпи, побудь сильной еще немножко.

Побыть сильной? Зачем? Чтобы меня снова насиловали? Я выросла на ферме и всегда считала себя сильной. Я могла весь день работать в поле с папой, мамой и Су Хи, могла недоедать несколько дней подряд, когда не хватало риса. Но за прошедшие два года усилия, необходимые для того, чтобы просто выживать изо дня в день, вконец истощили меня. Для японцев я была просто отхожим местом, и сама именно так себя и ощущала. Я очень старалась быть сильной, но не знала, насколько меня еще хватит.