Дочери дракона

— Ну что, Чжэ Хи, сегодня опять встречаешься с Чхве Чхоль Соном? — лукаво поинтересовалась она. — Когда ты уже выйдешь за него замуж и сделаешь из парня настоящего мужчину?

Остальные женщины тоже оторвались от печатных машинок и заулыбались.

— Он не красавчик, — продолжила Мун Ком, — но зарабатывает хорошо. Когда-нибудь он будет вице-президентом. Чего тебе еще надо?

Другие машинистки захихикали, прикрывая рты.

— Да зачем он мне? — отозвалась я, встряхнув волосами. — У меня есть все, что нужно. Мужчины всего лишь обуза для женщин. И потом, — добавила я громким шепотом, — от них плохо пахнет.

Женщины рассмеялись, не забывая прикрывать рот. Я улыбнулась им и пошла по лестнице вниз.

Когда я вышла из конторы, Чхоль Сон меня уже ждал. Он работал старшим менеджером финансового отдела, так что одевался хорошо, но это ему не помогало. Дорогой костюм и белая рубашка с красным галстуком плохо сидели на его костлявой фигуре. Кожа у него была рябая, а редкие волосы уже начали седеть.

Увидев, что я иду к нему, он покраснел и сказал:

— Чжэ Хи, рад тебя видеть. — Он жестом предложил мне пройтись по улице.

Вокруг нас люди спешили с работы. Воздух был сухой, но не слишком холодный для ноября. Чхоль Сон взял меня под руку.

— Может, пойдем в парк Намсан? — сказал он. — Я оплачу тебе такси домой. Ты не замерзла?

— Нет, все в порядке.

Мы прошли шесть кварталов до парка Намсан. Вокруг шло активное строительство. Тут и там появлялись новые офисные и жилые здания, торговые центры и рестораны. Линия горизонта Сеула была исчерчена десятками строительных кранов. Рабочие прокладывали новые улицы и тянули электросети. По свежеуложенному асфальту ездили сотни автомобилей, грузовиков и автобусов. Поговаривали о строительстве метро. Сеул непрерывно рос.

На ходу мы с Чхоль Соном беседовали о мелочах. Я чувствовала, что он нервничает, и постаралась помочь ему расслабиться. С самого первого свидания у нас так и повелось. Тогда он отвез меня на такси в дорогой новый ресторан возле реки Ханган и сначала нервничал и ужасно краснел, но я использовала свое умение разговаривать с мужчинами, чтобы его успокоить. С тех пор мы встречались почти каждые выходные, и Чхоль Сон стал меньше смущаться. Он рассказал, что происходит из состоятельной торговой семьи Сеула и после Второй мировой войны поступил учиться на бухгалтера. Во время Корейской войны он занимался поставками для южнокорейской армии, а последние девять лет работал на строительную компанию «Гонсон». Он мог гордиться своей должностью старшего менеджера и пользовался уважением, а впереди его ждало большое будущее.

Я рассказала ему про семейную ферму возле Синыйчжу, про то, как японцы забрали отца и сестру, как умерла мать. Я рассказала про отца Су Бо, свой побег на Юг и начало работы в «Гонсоне». Но я не рассказывала ему про два года в Донфене, службу на коммунистов и год работы в кичжичхоне

. Я надеялась, что Чхоль Сон никогда об этом не узнает.

Мы зашли в парк Намсан с западной стороны. На востоке в лучах невысокого ноябрьского солнца виднелись изящные очертания горы Намсан. Молодые парочки гуляли по усыпанным гравием дорожкам. На открытом пространстве старик в белом медленно и плавно выполнял движения тхэккён[13].

На садовой скамье сидел сгорбившись мужчина в поношенном пальто. Когда мы проходили мимо него, он протянул руку, прося денег. Чхоль Сон пнул гравий на дорожке в его сторону и нахмурился.

— Зачем таких людей пускают в парк? — проворчал он.

— Ему некуда идти, — ответила я.

— Это портит образ Кореи, — заметил Чхоль Сон. — Лучше бы избавиться от всяких оборванцев.

Мне хотелось рассказать Чхоль Сону, как тяжело быть бедняком, но в Корее женщинам не полагалось спорить с мужчиной на публике. Кроме того, я боялась случайно проговориться о своем прошлом, поэтому промолчала.

Мы пошли дальше. Наконец Чхоль Сон отпустил мою руку.

— Чжэ Хи, — сказал он, сутулясь, — как… как сегодня дела на работе?

— Было очень много документов на перевод. Я занималась договорами для «Диаси».

— Это хорошо. Хорошо, — отозвался Чхоль Сон. — Завтра будет важная встреча.

Мы двинулись дальше. Еще какое-то время мы шли молча, но я видела, что Чхоль Сон очень нервничает. Наконец я сказала:

— В чем дело, Чхоль Сон? Ты же не просто погулять меня пригласил?

Он кивнул:

— Да, не просто так. Я хотел задать тебе важный вопрос.

— Понятно, — ответила я. — И о чем же?

Чхоль Сон провел рукой по лысеющей голове и покраснел. Потом он уставился на дорожку перед собой, будто вопрос, который он хотел мне задать, был зарыт где-то в гравии.

Я взяла его за руку и развернула к себе.

— Спрашивай, Чхоль Сон.

Он покачал головой.

— Мне хочется все сделать правильно, как положено настоящему корейцу, но у тебя нет отца, и я не могу спросить сначала его, приходится спрашивать сразу тебя, а так не полагается, и теперь я уже не помню, что собирался сказать.

Я легко коснулась его плеча:

— Просто спроси.

Он сделал глубокий вдох и выпалил: