Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней

Прошлое, настоящее и будущее являются несовместимыми характеристиками. Каждое событие должно быть либо прошлым, либо настоящим, либо будущим, но никакое событие не может быть и первым, и вторым, и третьим. Если я говорю, что событие является прошлым, то это означает, что оно не является ни настоящим, ни будущим, и также с остальными характеристиками.

Без этой эксклюзивности не может быть изменений, а следовательно, и времени, поскольку единственное доступное нам изменение – это переход из будущего в настоящее и из настоящего в прошлое.

Поэтому данные характеристики несовместимы. С другой стороны, они есть у каждого события. Если событие М является прошлым, то оно было настоящим и будущим. Если M является будущим, то оно будет настоящим и прошлым. Если M является настоящим, то оно было будущим и будет прошлым. Следовательно, все три характеристики принадлежат каждому событию.

Но как это согласуется с их несовместимостью?[644]

Мактаггарт приходит к следующему выводу: «Я считаю, что ничто существующее не может существовать во времени, а потому время нереально»[645]. Причина, по которой концепция Мактаггарта имеет отношение к философии Бога, заключается в том, что некоторые представляют себе бытие Бога вневременным и вечным. С их точки зрения, Бог не воспринимает творение во временных категориях.

Всеведение Бога соответствовало бы скорее Б-ряду, в котором Бог вечно (вне времени) воспринимает временные отношения, устанавливающиеся между событиями. Помимо дискуссии о Боге и времени, Мактаггарт близок тем из нас, кто выдвигает любовь на первое место в своей метафизике. Его магистерская работа, «Природа существования», завершается восхвалением «вневременного и бесконечного состояния любви – любви настолько абсолютной, сокровенной и сильной, что даже самый глубокий мистический экстаз может дать нам лишь слабый намек на ее совершенство»[646]

.

Можно упомянуть десятки других идеалистов, разрабатывавших в XIX и XX вв. различные конструктивные методы изучения религии. В их число входили Бернард Бозанкет (1848–1923) и Эндрю Прингл-Паттисон (1856–1931)[647]. Многие, хотя и далеко не все, философские теисты XIX – начала XX вв. опирались на идеализм или придерживались его; среди них: Т Х. Грин (1836–1882), Джосайя Ройс (1855–1916), Уильям Сорли (1855–1935), Д. Х. Мюрхед (1855–1940), Хастингс Рашдалл (1858–1924), К. Ч. Дж. Уэбб (1865–1954), А. Э. Тейлор (1869–1945), Уильям Темпл (1881–1944) и Ч. А. Кэмпбелл (1897–1974)[648]

. Для некоторых из них, например для А. Э. Тейлора, религия была главным предметом интереса. В своих Гиффордских лекциях Тейлор выступил в защиту исторического откровения[649].

В Соединенных Штатах сформировалась группа философов, которые искусственно соединяли идеализм и теизм; их называют «персоналистами» или иногда «бостонскими персоналистами», поскольку они работали в Бостонском университете. Три самых известных персоналиста (в порядке преемственности): Борден Паркер Боун (1847–1910), Эдгар Шеффилд Брайтман (1884–1932) и Питер Берточчи (1910–1989). Частично под влиянием этих теистических идеалистов находился Мартин Лютер Кинг (1929–1968), выпускник Бостонского университета, в этике и метафизике которого ключевым принципом было понятие личности. Своим нежеланием принимать современный материализм бостонские персоналисты напоминали кембриджских платоников. Но вместо Гоббса Боун критиковал натурализм Герберта Спенсера. Боун считал, что с точки зрения натурализма возникновение сознания было бы бессмысленным, но «стоит только допустить существование руководящего замысла, как все проясняется»[650]. Как потом будут утверждать его последователи Брайтман и Берточчи, «механическое движение молекулы мозга не объясняет мышление»[651]. Брайтман и Берточчи приняли не все аспекты классического теизма, и их философия Бога чем-то напоминает философию процесса (о которой речь пойдет в восьмой главе). Таким образом, по их мнению, Бог не является всемогущим и не обладает бесконечной деятельностью.