Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней

Однажды в джунглях два путешественника вышли на поляну, на которой росло множество цветов и сорняков. Один из них говорит: «Должно быть, какой-то садовник ухаживает за этой поляной». Другой возражает: «Здесь нет никакого садовника». Итак, они ставят палатку и начинают наблюдать. Однако садовника так и не видно. «Но, возможно, это – невидимый садовник». Тогда они устанавливают изгородь из колючей проволоки. И пускают по ней ток. И обходят поляну с ищейками. (Ведь они помнят, что «человека-невидимку» Герберта Уэллса можно было обнаружить по запаху и потрогать, даже если и нельзя было увидеть). Но криков, означавших бы, что незваного гостя ударило током, не было слышно. И проволока не выдала невидимого альпиниста. И лай ищеек так и не раздался. И все равно это не убедило Верующего. «Здесь есть садовник, невидимый, бестелесный, не чувствительный к ударам током, садовник, у которого нет запаха и который не издает звуков, садовник, приходящий тайно, чтобы ухаживать за своим любимым садом». И в конце концов Скептик отчаивается: «Но что же осталось от твоего исходного допущения? И в чем же польза от твоего невидимого, бестелесного, абсолютно неуловимого садовника по сравнению с воображаемым садовником или же вообще отсутствием такового?»[835]

Здесь проводимая Флю критика теизма сводится к тому, что никакие свидетельства против него не принимаются в расчет. Утверждение, что есть Бог, как и утверждение, что есть невидимый садовник, исчезает в тысячах уточнений.

Притча о невидимом садовнике указывает на аргументы против теизма, которые позднее будут развиты Флю и другими философами.

Имеет ли вообще смысл думать о невидимом садовнике? Разве понятие бестелесного садовника, или Бога, логично не более, чем понятие квадрата с непрямыми углами? Флю, Кай Нильсен, Энтони Кенни и Пол Эдвардс – все они настаивали на том, что понятие «быть человеком», а также наши понятия знания, действия, справедливости и т. п. неразрывно связаны с телесной, материальной жизнью. Нелепо было бы считать, что нематериальное или бестелесное, но все же человеческое или человекоподобное существо возможно. Пол Эдвардс следующим образом формулирует эту критику: