Доктор Барченко (СИ)

  Несколько раз фронт удавалось ненадолго прорвать. В один из таких прорывов австрийские войска оставили Лемберг. Среди солдат, входивших в только что отбитый город, оказался и Барченко. Опустошенный, раздавленный, больной, он брел по красивым австрийским улицам, не видя под ногами аккуратной серой брусчатки. Еще никогда Александру не было настолько худо. Он умирал, но причиной его мучений стала не болезнь, и не последствия ран, а невыносимость человеческой жестокости. Серый город, мокнущий под мелким дождиком, идеально подходил для сведений счетов с жизнью. Кругом высокие, островерхие здания, на крыши ведут удобные винтовые лестницы, много разных пик, на которые приятно наколоться, а кручи! Бросайся, закрыв глаза, расшибешься вмиг! Усталый, Барченко открыл дверь первого попавшегося дома, украшенного лепными русалками.

  Через парадное на крышу хода не нашлось, проник туда по-черному, открыв незаметную, в тон стен, дверку для прислуги. Взбираясь на крышу, он задыхался от слабости. Подняться крутой винтовой лестницей для человека, несколько месяцев лежавшего неподвижно в гипсе, было трудновато. Еле-еле Александр ступил на красную черепицу.

  Но он там очутился не один. На противоположном скате, у изящного слухового окошка, сидел мрачный мужчина средних лет, всколоченный и помраченный. В руках незнакомец держал пачку отпечатанных на "Ундервуде" листков, а рядом примостились рукописи. Невозмутимо он рвал листы и бросал их вниз. Иногда доносились вопли и ругань, но упрямец продолжал кидать листы. Барченко подошел к нему поближе.

  - Уважаемый, сказал он по-немецки, что вы делаете?

  Помешанный повернул голову.

  - Я - востоковед Абранчак-Лисенецкий, невозмутимо ответил тот, уничтожаю труд всей своей жизни - перевод Корана на польский язык. Кому это теперь нужно? Никому.

  - Война рано или поздно завершится, снова будут выходить немецкие журналы по ориенталистике, вернутся с фронта арабисты, перевод непременно напечатают...

  - Глупо! Никто с войны не вернется - возразил Лисенецкий. Пустое все!

  - Отдайте их мне! - взмолился Барченко, меня отправят домой долечиваться после ранений, я покажу ваш перевод своим знакомым, увлеченным Востоком, и они что-нибудь придумают. А потом во всех энциклопедиях будет написано: первый перевод Корана на польский язык принадлежит арабисту Абранчаку-Лисенецкому.

  - Ничего я вам не отдам! - зашипел свихнувшийся переводчик. Варвар! Пришли в этот город измываться над нами! Вы хоть читаете по-польски?

  - Читаю. Неужели вам предпочтительнее лембергские лужи и пекельный огонь камина, а не надежная походная сумка ефрейтора Барченко, ополяченного малороссийского дворянина?

  Лисенецкий начал приходить в себя.

  - Сумка, наверное, свиной кожи? - ядовито поинтересовался он.

  - Крокодиловая. Купил в Петербурге, в английском магазине на Миллионной улице.

  - Позвольте узнать, чем вы занимались до войны?

  - Изучал медицину, римское право, геологию и минералогию. Еще прошлым летом проводил опыты по нейрофизиологии. Кроме того, пишу приключенческие романы. Давно увлекаюсь восточными учениями, поэтому не сомневайтесь, что я смогу оценить ваш перевод. Его непременно нужно сохранить до конца войны.

  - Но я выкинул уже листов 30! - закричал переводчик.

  - Это глупо.

  - Вы присвоите перевод себе!

  - Ни в коей мере.

  - Но вас могут убить!

  - Вполне. Но тогда мои вещи перешлют домой.

  - В хаосе войны это маловероятно - хмыкнул Лисенецкий.

  Барченко забыл, что собирался прыгать с крыши. Он схватил оставшиеся листы машинописи и спустился по лестнице. Сердце прыгало.

  Вот тебе и Лемберг! Мысль о смерти стала совсем чужой. Жить, сохранить труд несчастного поляка, дождаться мира...

  Appendix 1. Из Лемберга полк перебросили в небольшой галицийский поселок. Почти все его население - немецких колонистов, основавших неподалеку богатый фольварк Червонный, а заодно и табор румынских цыган, портного-еврея, одного хромого медника и крещеного турка, русские войска выселили подальше от линии фронта. Немецкие колонисты в любом случае считались нелояльными, цыгане тоже могли выполнять задания кайзера, с хромым турком и так все ясно: он бывший подданный султана, а султан - союзник немцев.

  Так объяснили ефрейтору Барченко, почему в поселке остались одни поляки. Правда, не совсем: в подвале большого трактира прятался его бывший владелец Нисим. Когда начали выселять, трактирщика-еврея спрятали соседи-поляки, потому что если не будет трактира, всему поселку придется туго. Негде станет посидеть у камина, послушать сплетни, купить газеты на разных языках, попробовать крендельки из соленого теста, отведать домашней колбасы. Что говорить о подвале, заполненном огромными бочками? Если у него не будет хозяина, произойдет грабеж и погром, кто-нибудь непременно утонет, слишком низко наклонив голову...