Доктор Барченко (СИ)

  - Эта дамочка была доставлена к нам вчера в три часа ночи, голая, вывалянная в пыли, но с массивными золотыми украшениями, и, что удивительно, трезвая. Мы ее завернули в простыню наподобие статуи, а то срам смотреть, и отправили отсыпаться, пока карцер пустует. Наутро хотели разговорить - бесполезно. Головой крутит, мычит, но слова не сказала. Я к ней и по-русски, и по-украински, и по-немецки - не реагирует. Наверное, немая. Глаза умные, грустные, на проститутку не похожа. И вообще вид у нее, прямо скажу, аристократический...

  - А где она сейчас?

  - В карцере.

  - Можно пройти?

  - Разумеется. Я вас сопровожу, а то, знаете, дамочка кусается. - Начальник показал забинтованный палец.

  - Вцепилась, когда стали с ее плеч птичек отгонять - прибавил он.

  Они спустились в полуподвальный карцер. Лязгнула железная дверь, и на Барченко буквально кинулась рыдающая Отах, закутанная в серую казенную простыню с синим штампом. Кого она в нем узнала? Лицо ее было исцарапано колючим перекати-полем, под ногтями темнела скупая степная пыль, черные, изогнутые дугой брови и большие, немного миндалевидные глаза, казалось, улыбались Барченко. Отах не испугалась его.

  Александр стал утешать ее на иврите, и, принцесса внимательно слушала. Ресницы ее поднимались и падали, открывая морскую синеву взора, чувствовалось, что принцессе понятна сбивчивая, гортанная речь.

  Огромных усилий стоило ему оторвать от себя Отах и попросить карандаш с тетрадкой.

  - На каком языке вы с ней общались? - удивился начальник.

  - На смеси тюркских и древнееврейских слов, объяснил Барченко, она немного понимает меня, но надо удостовериться, кто она. Бедняжка не немая, судя по всему, боится говорить от страха. Ее язык мало кто знает, сбежала, наверное, из отдаленного поселка.

  Александр написал на листке еврейскими буквами вопросы, и Отах на удивление быстро написала ответы.

  - Я так и знал, побледнел Барченко, это она.

  О хазарской принцессе ему доводилось слышать раньше, из исторических книг, и все услышанное складывалось в крайне диковинную картину. Поэтому явление Отах не испугало Александра. Он только не знал, куда деть голую, ничего не понимавшую в советской действительности женщину. Барченко убедил милицию, что задержанная дама никакой угрозы не представляет и ее надо отвезти в родные места. Все вздохнули спокойно: никому не хотелось отвечать за столь загадочный случай. Отделение милиции даже предоставило профессору машину с шофером, чтобы добраться до вокзала.

  Купив Отах убогую советскую одежду, Александр вывез ее, но не в окрестности Астрахани, которые та указала на карте своей родиной, а в Москву, для экспериментов спецотдела. Отах должна была служить живым примером воскрешения умерших. Жестокая и незаслуженная участь!

  Ей будут колоть лекарства, каждое утро заставят писать в баночку, возьмут кровь, может, даже подвесят вверх ногами. Опыты спецотдел проводил чудовищные, например, пришивали смертникам "лишние" пары рук, равнодушно наблюдая, как они не приживаются. Что ждало Отах? Боль, заточение в белых стенах секретной лаборатории, домогательства похотливого начальства, голод и смерть.

  Пока они ехали, Отах догнали осоед и змееяд, как ни в чем ни бывало, уселись на плечи. Пассажиры приняли ее за дрессировщицу хищных птиц, и Барченко не спешил это опровергать, болтая, что везет красавицу артистку из Дербентского театра на гастроли в столицу.

  - Я ее антрепренер. Она танцует и поет, играя с хищными птицами.

  И Отах ничего не оставалось, кроме как кивать.

  ... Барченко долгое время ничего не знал про хазар. Он заинтересовался ими после заметки статистика Вейнберга в "Воронежских губернских ведомостях", просматривая с совсем иными целями огромную подшивку этой газеты за 1880-е годы. Вейнберг родился в Вильно, его родным языком был польский. Еще мальчиком услышал, как сосед-поляк ругается с женой, крича про ее брата, разорившегося торговца, всякие гадости, и в том числе - Nie main ani szelaga! Если по-русски, то это переводится вроде "не имел ни гроша за душой". Но что это за монета такая, шеляг? Ему сказали, что хазарская. И Вейнберг заболел хазарами, правда, понял это не сразу, лет через десять. По профессии он был провизором, но аптек не любил, стал журналистом в Воронеже, работал типографом, затем дослужился до секретаря губернского статистического комитета. Страстно увлеченный древностями, Вейнберг начал искать исчезнувших хазар.

  Вероятно, после того как исчезло хазарское государство, часть народа расселилась по берегам Волги и Дона, вместо "хазарим" став "казаками", смешавшись с другими этносами. В статье "Следы хазарской народности в пределах Воронежской губернии" Вейнберг привел сведения из писцовых книг, где упоминались служилые люди со странными, не русскими и не татарскими именами, отчествами и фамилиями. Что за воронежские атаманы - Вострая Игла, Широкие Штаны, Каменное Ожерелье, Высокий Колпак, Вострый Глаз, Пробитый Лоб, Кровопуск? Не являются ли эти фамилии дословным переводом с мертвого языка хазар?