Доктор Барченко (СИ)

  Азиз насквозь пронизывала смерть. Поселок являлся сплошным кладбищем ханов Гиреев и их многочисленных жен. Ступая по колючкам, всегда натыкались на высушенные кости, звериные, птичьи, человеческие. Даже малый минарет у одного из мавзолеев, игрушечный, с пристроенной лестницей в 11 ступеней, напоминал помост плахи. Изречения из Корана, вырезанные на его стенах, тоже говорили о смерти. Аллах, дай ему там сад лучше того сада, что у него был, и жен лучше тех, что на земле, и дом, убранство которого не сравнится с земным.

  Побег они готовили тщательно. Работать приходилось ночью, с фонарем, потому что днем по окрестностям шатался въедливый газетчик Петров, надеясь подловить приезжих на вредительстве. Сначала пытались спустить воду из озера велосипедным насосом, но безуспешно. Пришлось ждать осени - после засушливого лета уровень воды в подземных пещерах резко падал.

  Кондиайнен подталкивал Барченко бежать как можно скорее, потому что по его геофизическим выкладкам осенью 1927 года в Крыму должно произойти сильное землетрясение.

  - Врата времени, нагнетал он, открыты не всегда. Почти все сведения о безвестно пропавших в пещерах Азиза приходятся на периоды покоя, когда землетрясений не было много лет. А после землетрясения они закроются! Другого такого удобного случая больше не будет! Собирайся!

  .... Звезды той сентябрьской ночью светили особенно ярко. Александр Барченко намеревался покинуть надоевший ему трехмерный мир и переместиться туда, где, словно на целлулоидную киноленту, записано прошлое. Там нет советской власти. Там он будет свободен. Автор романа "Четвертое измерение" даже не подозревал, что эти самые врата, которые он обязан знать вдоль и поперек, нахально защелкнутся перед самым носом незадачливого фантаста.

  Все было готово. Александр нетерпеливо насвистывал арию самозванца Отрепьева из оперы "Борис Годунов": замыслил я побег... Гришка Отрепьев, правда, знал, куда побежит, его манили шелковистые щёчки дочки самборского старосты, а он не знал, что его ждет за вратами. И никаких щёчек никто ему не обещал. Может, обыкновенное небытие? Растворение, исчезновение, физическая смерть?

  Наверное, единственный раз за всю жизнь Барченко проявил самую неожиданную свою черту - малороссийскую самонадеянность.

  - А нехай буде що буде! - и нырнул вниз глубокого темного озера.

  Со дна манил свет, и он плыл на этот свет, не понимая, что никакие врата времени уже не откроются...

  - Я не поверил своим глазам, когда передо мной внезапно открылась голая, гладкая каменная стена. Никакого хода не оказалось. Я уперся руками в холодную стену, бил ее, кричал, плакал. Все бесполезно. Врата времени не существовали - позже запишет он.

  Со свода пещеры полетели камни, дно зашаталось, вода буквально вскипела. Началось знаменитое крымское землетрясение 1927 года. Еле живые, Барченко и Кондиайнен выбрались из завалов, потирая ушибы, и уныло поплелись домой.

  Глава 17. Звезда их не знает заката.

  Девиз рода Унгерн-Штернберг.

  - Завтра нам встречать немецкую делегацию - предупредили Александра Барченко, когда он временно вернулся в Москву.

  - Какую еще немецкую делегацию? - удивился он, мы же секретный объект!

  - Для кого секретная, а с союзниками поделиться надо. Будут двое немецких социалистов. Хорошо, они говорят по-русски. Прибалтийские немцы.

  Барченко сразу подумал, что среди них обязательно будет Фридрих фон Вительгаузен. И не ошибся.

  - О! Здорово! Кого я вижу! - с легким акцентом закричал Фридрих, обнимая располневшего Александра Васильевича.

  - Он мой сокурсник по Дерптскому университету, объяснил Барченко, вместе на лекции по римскому праву сидели. А ты, Фридрих, совсем не изменился!

  - Ну, показывай свои достижения! Мы в Германии много об этом слышали, но, как говорят в России, лучше один раз увидеть...

  И они пошли по коридорам спецотдела. Александр увидел на лацкане пиджака Фридриха индийский знак круговорота. Свастика. А еще бывает сувастика, в обратную сторону. Почему именно он?

  - Тут у нас шестирукие гориллы, точнее, помесь человека с гориллой, рассказывал Барченко немцам, работоспособность у них обезьянья, а ум и характер - человеческий.

  - Что значит - человеческий? - спросил коллега Фридриха, историк-антрополог Михаэль Ранц.

  - Работать отказываются. Лентяи! С такими ручищами горы свернуть могут, но не хотят. Работаем теперь над мотивацией - вздохнул Барченко.

  Обезьянолюди начали клацать челюстями и рычать.

  - Ласки просят - пояснил он, просуньте руку, погладьте, они добрые.

  Фридрих фон Вительгаузен боязливо протянул холеную белую руку к высунутой черной мохнатой лапе примата.

  - Привет, дружище!

  Обезьяна ощерилась в улыбке. Он почесал ее руку. Потом вторую. Руки не кончались.

  Далее содержались особо натренированные змеи.

  - А эти-то шнурки и веревочки для чего? - поинтересовался Михаэль Ранц.

  - Имитируют телефонные и телеграфные кабели, а так же электрические провода и водопроводные трубы. Очень полезное умение для разных деликатных поручений. Осторожно, предупредил Барченко, на полу у нас не кабель, а черный полоз. Ядовитый. Смотрите, не запнитесь об него!