Доктор Барченко (СИ)

  В библиотеке иностранных гостей увлекли старинные манускрипты по алхимии и черной магии. Некоторые рукописи даже были переплетены в человеческую кожу или заключались в аккуратные желтоватые коробочки из крышек человеческих черепов. Имелись книги, начертанные растительными красками на коже питона, панцирях больших морских черепах и камнях.

  Барченко подошел к полке, вынул наугад большой старинный фолиант и протянул его Фридриху.

  - Помнишь, как мы в Дерпте искали эту книгу по совету профессора Кривцова? Подробнейшее изложение хиромантии увидело свет аж в 1603 году, в маленьком немецком монастыре, давно упраздненном, и не вошло почему-то ни в каталог Конрада Гесснера, ни в последующие списки раритетов, ни даже в перечни запрещенных Ватиканом книг. А нашел его я на свалке во дворе бывшей Императорской публичной библиотеки.

  - Зачем же ее выкинули?

  - Кампания по очистке фондов от морально устаревших изданий. Хорошо, что не сожгли, и почти все за ночь унесли преподаватели со студентами.

  - А этот опус по вызыванию демонов некого Вильяма Унгерна, брата сатаны, вообще никто не раскрывал! - продолжал Александр Васильевич.

  На обложке из кожи гюрзы хитрый маг написал латинское проклятие каждому, кто решится перевернуть первую страницу. Откроем?

  - Да отвалятся уши у дерзнувшего узнать способы призыва дьявольских слуг - перевел Михаэль.

  - Уши не жалко. Почитаем!

  Барченко и Вительгаузен потрогали свои уши и открыли книгу. Пахнуло тленом. Страницы белели чистотой первозданного пергамента, будто только на днях его изготовили из телячьей или ягнячьей кожи.

  - Обманщик!

  - А если это тайнопись? Надо нагреть страницу!

  Поднесли к печке. Вдруг стали проступать отвратительные изображения лохматых, козлобородых и крылатых демонов, снабженных краткими инструкциями по вызову. Листали дальше. С конца книги вывалился тонкий скелет летучей мыши: вилочка, грабельки и две смешные лапки. Растирая пергамент, гости ощутили сильный запах восточных пряностей, одурманивающих трав, но уши оставались на месте.

  - Подарите ее нам - попросил Фридрих фон Вительгаузен.

  - Охотно, ведь это немецкая работа, откликнулся Барченко.

  Когда все формальности были соблюдены и материалы переданы, старый друг спросил Александра - зачем ты остался, ты не получал моего приглашения?

  Барченко вздрогнул. Получал.

  - Но меня бы не выпустили из страны.

  - Я поговорил бы, и отпустили в рамках обмена опытом, на год-другой, а затем ты бы не вернулся, произнес Фридрих. В наш проект вложены огромные средства, есть где развернуться. Кроме того, мы планируем большую экспедицию в Тибет. Не говори, что не хочешь этого: я знаю, путешествие не состоялось, тебя отстранили. Но еще есть шанс.

  - Я подумаю - буркнул Александр, прекрасно понимая, что уже все решил и ни в какую Германию он не поедет. Даже ради Шамбалы.

  После отъезда странной делегации немецких социалистов (оказалось, с приставкой "национал") он почти собрался на Алтай и в Монголию, но экспедицию отсрочил скандал.

  В то утро Александр тщетно искал цветные диапозитивы с крымских фотографий, где удалось запечатлеть места выхода потоков энергии. Перерыв все свои шкафы, он спросил у Кондиайнена, не попадались ли диапозитивы.

  - Попадались - нехотя ответил Таамил, отводя глаза.

  - И где же они?

  - Я разбил их. Нечаянно.

  - Господи!!!! Это ведь бесценные артефакты науки! Как ты мог их разбить?!

  - Очень просто. Пошел бриться, а они в ванной на полочке лежали рядом с моей бритвой. Одно неверное движение, задел рукой - и все. Стекло же!

  - Больше ты не мой друг и ученик, Тамка, заявил Барченко.

  Кондиайнен думал, будто учитель простит его, но Александр Васильевич уехал в Забайкалье без своего ассистента. В пути он несколько раз вспоминал заклятую книгу Вильяма Унгерна, брата сатаны (младшего или старшего?), ее мучительно-белые страницы, выпавшие кости...

  Барченко не догадывался: ему предстоит встреча с потомком того самого алхимика и чернокнижника Унгерна, бароном Робертом Максимилианом Николаем, или по-русски - Романом Фёдоровичем фон Унгерн-Штернбергом.

  Но, пока он мчится по бескрайним просторам Сибири, пересаживается с поезда на лошадь, ищет проводников и носильщиков, в глухом забайкальском лесу, в маленькой избушке лесника живет совсем не страшный барон Унгерн. Высокий, худой, с непропорционально длинными руками и миниатюрным аристократическим черепом, светловолосый, Роберт-Роман смотрит выцветшими голубо-серыми глазами на своего ручного волка Борза.

  - Борзеньку! Исти, исти иди! Ходчее! - кличет он, я тебе мяса принес.

  Борзенька - худой серошкурый волчара, идет, осторожно переступая всеми четырьмя лапами, на зов хозяина.