Доктор Барченко (СИ)

  Хвоста у него нет - отсекли монголы той мрачной ночью, когда голодный в ярости волк прибежал под окна тюрьмы, отыскал по запаху своего томящегося друга - барона, и незаметно вынес его из-за решетки, заколдовав охрану. Вместо барона расстреляли давно сидевшего в заложниках ЧК белого офицера, очень похожего внешне на фон Унгерна, голубоглазого блондина прибалтийских кровей, нарядив в желтый монгольский халат и всучив ему павлинье перо с тремя глазками (дозволенное лишь высоким монгольским чинам). Признаться в том, что ловкий авантюрист опять сбежал, было неловко, народ ждал показательного суда и расстрела, съехались журналисты, прибыл даже главный безбожник Губельман (Емельян Ярославский), скорее сел сочинять фельетон. Он, не он - неважно, главное: скорый суд и расправа. Чтобы помнили.

  А настоящий Унгерн скрылся. Годы, которые он прожил один, в лесу, стали для него самыми счастливыми. Ведь Роман Фёдорович терпеть не мог ни свое суматошное, подлое время, ни мелких и пошлых людей, окружавших его. Все Унгерны любили Средневековье, только в средних веках им было весело и хорошо. Они ходили в крестовые походы, участвовали в феодальных распрях, строили замки, страстно влюблялись в особ благородных кровей, переезжали из страны в страну. Неужели все может столь глупо оборваться? Конечно, нет! История Унгернов продолжается, и звезда этого славного рода еще не закатилась!

  Если представить большую, растянутую во всю стену карту СССР, то можно увидеть, как медленно, но верно приближаются навстречу друг другу две яркие точки. С Запада, из Москвы едет на Забайкалье Барченко, а на Забайкалье кочует из одного глухого места в другое мнимо расстрелянный барон. Расстояние между ними сокращается с каждым днем, и настанет момент, когда яркие точки пересекутся.

  Для Александра эта экспедиция - бегство от проблем, интриг и опасностей оккультного отдела. Подальше от власти, от столицы.

  Барон фон Унгерн-Штернберг прыгает с места на место, ища запрятанное в тайге свое золото. Вернее, часть золотого запаса белой армии, которую еще в 1920 году по просьбе Колчака пришлось везти на черной телеге, укрытой рогожей, в Маньчжурию, в банк. Но до банка черная телега не доехала. Отступая и отстреливаясь, барон положил тщательно упакованные золотые слитки в расщелину скалы, незаметную, но просторную.

  - Я еще вернусь и заберу золото - сказал он тогда.

  О кладе вскоре стали рассказывать небылицы.

  Якобы чернокнижник-барон заколдовал лес вокруг той скалы, и ни один человек, кроме него, не сможет найти туда дорогу, заплутает и сгинет.

  Якобы приметой он оставил старую, кривоватую лиственницу, обглоданную холодными зимними ветрами так, что ветки у нее остались лишь на одной стороне, треугольным флагом.

  Якобы в расщелине той живет огромная злая медведица, готовая сожрать каждого, кто посмеет приблизиться.

  Несмотря на страх, многие пытались найти золото, уходили и не возвращались. Кого-то нашли растерзанным зверьми, кто-то умер, ослабевая от голода и холода, кто-то просто пропал без вести, никому больше не попавшись на глаза. Шли годы, и даже сам барон Унгерн плохо помнил, куда он запрятал слитки. Деревья вокруг скалы могли вырасти, сама скала - стать совсем не той, и вся местность - измениться до неузнаваемости. Ну а лиственница - мало ли в Забайкалье растет кривых лиственниц с треугольной кроной? Приходилось постоянно плутать, меняя стоянки, запутывать следы, ища то, чего уже, наверное, не существует или никогда не отыщется.

  В тех одиноких краях столкнуться нос к носу двоим путникам - шанс один на миллион, и все же он выпал. Барченко поднимался в гору, держась руками за выросшие молодые деревца. Цепкие и сильные, они крепко врезались корнями в скалу, служа поручнями. Александр был совсем у цели, оставался последний рывок, как вдруг перед ним выросла чья-то кучерявая блондинистая голова в истрепанной фуражке.

  Он протянул пыхтящему незнакомцу руку и с силой вытащил его на вершину горы. Некоторое время они стояли, молча смотря друг на друга.

  - Здесь никто не ходит - процедил фон Унгерн.

  - Я ученый, ответил, будто оправдываясь, Барченко, изучаю геомагнитные аномалии. Вот мои бумаги, если не верите словам. Он покопался в карманах и вытащил экспедиционное удостоверение.

  - Вы коммунист? - неожиданно спросил отшельник.

  - Слава Богу, нет!

  - то замечательно! - обрадовался странник, и на его лице высветилась улыбка. Последнего коммуниста, который мне тут попался лет 6 назад, я спалил на костре из кедровых шишек вместе с его партбилетом. Ненавижу коммунистов! Да, забыл представиться, одичал совсем: Роман Фёдорович, барон фон Унгерн-Штернберг. Тот, кого судили и расстреляли под моим именем - совершенно другой человек, по иронии провидения необычайно похожий на меня внешне. Его втянули в это силой, обещали заменить казнь пожизненным заключением, но обманули. Я же бежал из тюрьмы за пару часов до исполнения приговора.

  - Итак, самозванец, выдающий себя за чудом спасшегося барона Унгерна, подумал Барченко, или сам барон? Если лжет, то зачем?! Шпион?