Долг обреченных

Можно было только догадываться, в какую сумму в иностранной валюте обошлось Ироду подобное мероприятие и каких потребовало усилий. Маруся была потрясена до такой степени, что даже расплакалась. Чем сильно озадачила отца, который подумал – а не зря ли он все это затеял?

Впрочем, девушка относительно быстро успокоилась. И даже станцевала два танца – вальс и танго – с одним из официантов. Возможно, он являлся наемным танцором, так как вел партнершу отлично, на профессиональном уровне. Но и Маруся не ударила в грязь лицом – не зря когда-то занималась в танцевальной студии. В итоге девушка вроде бы осталась довольна отцовским сюрпризом. И сам Ирод не скрывал, что получил удовольствие, окунувшись, пусть и ненадолго, в прежнюю жизнь, когда блага цивилизации вроде дорогого ресторана представлялись обыденным делом.

Эх, если бы Ирод понимал, какую бурю разбудил в душе и сердце своей психически неуравновешенной (и это еще мягко сказано) дочери и какие семена неудовлетворенных желаний там посеял! И сколько раз она потом тайком рыдала ночами в своей комнате в Логове, он тоже не знал. А зря!

– Не знаешь, что со мной собираются делать?

Очередной вопрос Мары застал Андрея врасплох – так, что он вздрогнул. А в подобных случаях обычно реагируют примитивно, отвечая на вопрос уточняющим вопросом.

– В каком смысле? – спросил парень.

– В самом прямом. Вальтер говорил, что меня скоро вернут к отцу. Обменяют, видимо, как я понимаю. Ничего не слышал?

– Нет, не слышал. Ты лопай быстрей, а?

– Да я и так стараюсь. Слушай, а ты чего такой?

– Какой?

– Пугливый. Вроде бы молодой и сильный, а… Чего, Вальтера так боишься?

Она как-то странно усмехнулась – то ли с презрением, то ли с жалостью. Последнее, пожалуй, было еще обиднее, чем презрение. И Андрей не сдержался, рассерженно возразив:

– Я не боюсь! Чего мне его бояться? Он, между прочим, мой дядя. Но он командир. И есть такое понятие – дисциплина. Слово командира – закон для подчиненных. А-а, тебе этого не понять, – махнул он рукой.

– Почему же? Про дисциплину я понимаю. А вот чего не понимаю, это когда люди только чужими командами живут. А своей головы у них вроде как и нет. Вот этой.

Она внезапно, вытянув свободную руку, дотронулась кончиками пальцев до лба Андрея. Так быстро, что тот даже не успел среагировать. Лишь глазами лупанул. И пробормотал:

– Ты о чем?

– О том, что своей головой думать надо. Вот смотрю я на вас с братом. Молодые вроде парни, а что у вас за жизнь?

– В смысле?

– В смысле, что жизнь у вас хреновая. Чего вы тут, в этой Зоне, видите? И чего увидите? Так и загнетесь, ничего в этом мире не повидав. И не поняв. Чего молчишь?

А что на это Андрей мог ответить? Девушка постоянно ставила его в тупик своим поведением и чересчур извилистым, словно противолодочный зигзаг, ходом мыслей. То задирает и насмехается, то чуть ли не заигрывает, а то вдруг такие вопросы начинает задавать, что… Такие вопросы, которые и сам себе задавать боишься. Ну разве что с братом иногда поболтаешь. Да и то тишком, чтобы никто не подслушал.

– Я не молчу, – выдавил Андрей. – Просто я… Ну, не знаю…

– Мне жаль вас, правда. Как вы сюда попали? Неужели сталкерской романтики захотелось?

– Да в гробу я ее видел… Не в этом дело. Просто… Короче, в розыске мы с братом находимся. И за Периметром для нас жизни нет.

– Так уж и нет? Наверное, всегда можно найти вариант. Если сильно захотеть… Живете здесь, как… как тараканы какие-то. Жалко мне вас…

– А ты не жалей. Тоже мне, жалельщица нашлась. Ты сама-то, к слову, где живешь? Не в Зоне, что ли?

– В Зоне, – неожиданно легко согласилась Мара. – Тут ты абсолютно прав, красавчик. Даже и нечего возразить. Разве что повеситься от тоски. Или тебя поцеловать, а?.. Ой, прямо побелел от страха. Да ты не бойся, я так шучу. Пока шучу.

Она улыбнулась кончиками губ. Но глаза остались грустными…

* * *

Когда Андрей, распахнув дверь изолятора, вышел в коридор, там стоял Антон. Закрыв замок на ключ, Андрей рассеянно произнес:

– Я думал, что ты еще спишь.

– Я и спал бы. Да старшина разбудил. Послал тебя сменить. Тебя Вальтер на совещание вызвал. – Он взглянул на наручные часы. – Начало в тринадцать тридцать, скоро уже… Долго ты, однако, с этой девкой зависал.

– А ты что, время засекал?

– Конкретно не засекал. Но стою тут… да минут десять, наверное. Уж подумал, что ты отошел куда-то, пост бросил.

– Ничего я не бросал. А ты мог бы и не стоять. Заглянул бы и увидел, чем мы занимаемся. Обедала она, понимаешь. – Андрей продемонстрировал пустой котелок, подняв его вверх. – Видишь? Я подождал, пока она хавает, чтобы посуду сразу забрать. Вот и все.

– Я тебя не просил оправдываться. Просто спросил. Заглянуть я, к слову, не мог. «Глазка» же здесь нет, а дверь ты закрыл на ключ. Зачем, кстати?

– Затем, чтобы всякие посторонние не заглядывали, вроде тебя.

Андрей разозлился. Из-за того, что чувствовал себя виноватым. Хотя и не понимал четко – в чем? Ну занес в изолятор пищу, ну поприсутствовал при ее приеме… Поговорил, в конце концов, немного с Марой. И чего?