Долгая долина

– Некоторые думают, раз за фунт семян душистого горошка можно выручить двадцать, а то и все шестьдесят центов, так это золотая жила. Но горошек – самое капризное растение на свете! Вредители его шибко любят. А в жаркий день стручки могут лопнуть, и весь твой урожай окажется в земле. Даже легкий дождь может его погубить. Я еще понимаю – засадить им несколько акров на пробу, но не всю же землю! Нет, после смерти жены Питер точно повредился рассудком.

Это мнение живо облетело долину, причем всякий считал его своим собственным. Встречаясь друг с другом, фермеры непременно поднимали эту тему, и один всегда договаривал за другого. В конце концов Питер Рэндалл не выдержал.

– Да какое вам дело?! – прокричал он. – На своей земле делаю что хочу! Если я решил разориться, так это мое право!

И эти слова все изменили. Соседи тут же вспомнили, что Питер – хороший фермер. А те два человека в высоких сапогах, что приезжали смотреть его землю, были почвоведы! Чуть ли не все фермеры долины пожалели, что не посадили хоть несколько акров душистого горошка.

Особенно завидно им стало, когда стебли вытянулись в длину, сплелись над междурядьями и спрятали под собой черную землю, когда начали завязываться первые бутоны и все увидели, что урожай будет богатый. А потом горошек зацвел: сорок пять акров ярких красок и волшебного аромата. Поговаривали, что запах долетал аж до самого Салинаса. Из школы целыми автобусами привозили детей – полюбоваться на это диво. К Рэндаллу приехали сотрудники крупной агрокомпании и весь день провели на поле, осматривая растения и щупая почву.

Каждый день Питер Рэндалл выходил на крыльцо, садился в кресло-качалку и любовался огромными квадратами розового и голубого, между которыми пылал безумными красками один пестрый квадрат. Когда поднимался ветерок, Питер делал глубокий вдох и расстегивал воротник рубашки, словно хотел впитать аромат самой кожей.

И снова люди потянулись за мнением к Кларку Девитту. Тот говорил:

– Да любая напасть вмиг испортит его урожай. Пусть любуется своим горошком, пока может.

Однако по его раздраженному тону все поняли, что Кларк Девитт немного завидует. Они восхищенно смотрели через пестрые поля туда, где на крыльце своего дома сидел Питер Рэндалл, и проникались к нему глубоким уважением.

Однажды на поле душистого горошка пришел Эд Чаппел.

– Ничего себе урожай!

– Всем на зависть, – кивнул Питер.

– Я посмотрел, стручки уже завязались.

Питер вздохнул.

– Да, пора цветения заканчивается. Не хочу видеть, как осыпаются лепестки…

– Ну а я буду рад. Ты заработаешь целое состояние, Питер… Если ничего не стрясется.

Питер достал из кармана бандану, вытер нос и пошевелил им, чтобы тот перестал чесаться.

– Жалко, что пахнуть больше не будет.

Тут Эд намекнул на ночь после смерти Эммы.

– Ну что, завел себе домработницу? – спросил он.

– Не искал еще. Времени нет.

Вокруг его глаз пролегли тревожные морщинки. Немудрено: любой станет волноваться, когда первый же ливень может уничтожить весь твой урожай, рассудил Эд.

Погода тем летом как нельзя лучше подошла для душистого горошка – и нарочно так не устроишь. Когда пришло время сбора стручков, по утрам землю окутывал мягкий туман. А когда их выложили сушиться на брезент, солнце жарило вовсю, и стручки получились ломкими и хрустящими – молотилки быстро с ними управились. Соседи с завистью наблюдали, как большие мешки наполняются круглыми черными семенами, а потом шли домой и пытались сосчитать, сколько выручит Питер Рэндалл с такого невероятного урожая. Кларк Девитт лишился изрядной части последователей: почти все фермеры решили в следующем году допытаться, что будет сажать Питер Рэндалл. Откуда, к примеру, он знал, что погода этим летом будет как на заказ для душистого горошка? У него точно дар, по-другому и быть не может.

Когда преуспевающий фермер из долины Салинас едет по делам или отдохнуть в Сан-Франциско, он снимает номер в гостинице «Рамона». Это неспроста: в фойе почти всегда можно встретить знакомых. Земляки садятся в мягкие кресла и ведут разговоры о жизни долины.

Как-то раз Эд Чаппел поехал в Сан-Франциско встречать двоюродную сестру жены, которая жила в Огайо и решила их навестить. Поезд должен был прийти только следующим утром. Эд спустился в фойе «Рамоны» и огляделся по сторонам, но никого из знакомых не увидел. Он хотел было заглянуть в журнал регистрации, потом решил, что уже поздно, и сел в кресло выкурить на сон грядущий сигару.

У входа поднялась какая-то суета. Администратор гостиницы помахал рукой, и на улицу стремглав вылетел коридорный. Эд уселся поудобнее и стал смотреть, что будет дальше. Коридорный помог какому-то человеку на улице выбраться из такси, а затем провел его ко входу в гостиницу. То был Питер Рэндалл. Глаза у него остекленели, рот безвольно распахнулся, а волосы сбились колтунами. Шляпы на нем не было. Эд вскочил на ноги и кинулся к соседу.

– Питер!

Тот беспомощно пререкался с коридорным.

– Да оставь ты меня, – едва выговаривал он, – я в норме. Если оставишь меня в покое, получишь две монеты.

– Питер! – снова окликнул его Эд.