Долгая нота (От Острова и к Острову)

Москва щедро делилась секретами круглосуточных пельменных для таксистов в районе Лубянки, блинных и пирожковых на Садовом кольце. Завлекала стеклянным звоном автоматической пивной на Таганке и поражала широкой вольницей Старого Арбата. Из ниоткуда появившиеся новые приятели, в большинстве своём такие же пришлые студенты, водили Валентина смотреть подъезд Булгакова, читать стихи на могиле Пастернака, купаться в Измайловском парке. Он проводил вечера, слушая хиппанов у памятника Свердлова, «на Яшке». Забирался на крыши и в ротонды, пил кофе в «торшере» и «бисквите», обедал в кафешке под рестораном «Прага». И денег для этого вовсе не требовалось. Достаточно было утром встать в семь утра, пройтись по абитуре и собрать пустую посуду, чтобы в девять часов сдать её через квартал в железном ангаре. Маячившая с сентября стипендия в тридцать рублей казалась невообразимо огромной суммой, на которую можно было бы купить мир. Полтинник, который мать прислала «на поступление», был разменян в сберкассе по пятёркам, разделен на две части. Одну Валентин спрятал в полой ручке своего чемодана, а на другую купил у фарцовщика не новый, но ужасно модный варёный пятьсот первый «ливайс» на болтах. В клетчатой пакистанской ковбойке с погончиками и голубых американских джинсах Валентин казался себе настоящим москвичом, а уж никак не гостем столицы. Он ходил переулками, не оглядываясь по сторонам, уверенно и вместе с тем неторопливо. Он запросто мог рассказать, как попасть с Автозаводской на Авиамоторную, даже не заглядывая в схему метро. Он был тут дома. Удивительно, но дома.

К дяде Сене Валентин пришёл спустя месяц после поступления, предварительно позвонив и сообщив о своём намечающемся визите. Дядя Сеня обрадовался, обозвал Валентина раздолбаем, но похвалил за успешную сдачу экзамена. Оказалось, что мать уже сообщила ему телеграммой. Договорились на субботу к обеду.

— Как добраться, разберёшься?

— Не волнуйтесь, дядя Сеня, я уже чувствую себя москвичом. Не заблужусь.

— Молодец! Уверенности в тебе, как в отце. Генетика!

В субботу Валентин встал пораньше, отпарил брюки, погладил выстиранную загодя парадную голубую рубашку, в которой ходил на экзамен и которую после, торжественно скомкав, запихнул в чемодан. Он решил выйти пораньше, чтобы пройтись пешком через весь центр до Новой Басманной. Москва в субботу — это праздник души. Илюха, проснувшись от позвякивания ложки в стакане, ошалело уставился на приятеля.

— Ты куда в такую рань? На свидание, что ли? И кто она?

— Она — мать наук филология. Иду к приятелю отца с официальным визитом. К обеду не ждите, к ужину, возможно, вернусь. Может, что сообразим под вечер, — Валентин сделал характерный жест у горла.

— Академик, ты бы прекратил это дело. Сюда спортсменом приехал. Ни пил, ни курил. Ещё учиться не начали, а у тебя уже замашки алкоголика. Ты с меня пример дурной не бери. Лучше у тебя чему хорошему научусь. Йоге, например. Научишь меня своим упражнениям? Я ведь вижу, как ты по утрам медитируешь и дышишь через уши. Оттого, наверное, и спокойный такой.

— Спокойный я, друг Илюха, от того, что я абсолютно счастлив, ни к чему не привязан, ни от кого не завишу и никому ничего не должен. И осознание этого вселяет в меня благость и силу.

— А йога тогда для чего? — удивился Илюха.

— Для совершенства тела и духа. Тебе нужно совершенство тела и духа?

Приятель потянулся и сел на кровати, рассматривая большие пальцы ног.

— Мне необходимо много вещей, среди которых, несомненно, на первом месте совершенство тела и духа. Кстати, сообщаю тебе первому, что с сегодняшнего дня я прекращаю всякие отношения с алкоголем. С сигаретами пока продолжу общаться, но держу себя в подотчётной сознанию строгости: только болгарские, только «ВТ», только в твёрдых пачках и только десять штук в день.

— Откуда такое решение?

— От верблюда, — Илюха заржал, — а вот так! Сидел я вчера вечером и думал, что не знаю ни одного всемирно известного ученого-алкоголика. О чём это говорит? Правильно: пусть в большую науку лежит через отречение от всего наносного и второстепенного. Уверен, что это нам скажут на самой первой лекции. А мы с тобой, друг академик, за месяц выжрали сухого винища, рождённого виноградником размером с Лужники.

— Сильное сравнение. Ладно, вечером всё обсудим, — Валентин улыбнулся, пожал другу руку и вышел из комнаты.