Долгая прогулка

Петарды взрывались по несколько штук одновременно. Кто-то бросил в воздух зажженный фальшфейер, и пока он падал, перелетев линию передач, на гравий обочины, чтобы здесь исчерпать свой пурпурный огонь, люди с криками покидали зону его полета. Были и другие уникумы. Например, человек с мегафоном на батарейках, который поочередно то превозносил Гэррети, то рекламировал собственную кандидатуру в представители от второго округа; или женщина, ревностно прижимающая к своей необъятной груди маленькую клетку с огромной вороной внутри; или человеческая пирамида, составленная студентами в толстовках Университета Нью Хэмпшира; или, наконец, беззубый человек со впалыми щеками, который был одет в костюм Дяди Сэма и держал в руках плакат с надписью МЫ ОТДАЛИ ПАНАМСКИЙ КАНАЛ КОММУНИСТИЧЕСКИМ НИГГЕРАМ. Но в остальном толпа была столь же скучна и безлика, как и собственно магистраль, по которой шагали Идущие.

Гэррети дремал урывками, и видения, мелькающие в его мозгу, были связаны то с любовью, то с кошмарами. В одном из снов низкий, гулкий голос спрашивал его снова и снова: У тебя есть опыт? У тебя есть опыт? У тебя есть опыт? и Гэррети не мог понять, Стеббинсу принадлежит этот голос или же Мейджору.

Глава двенадцатая

Я пошел по дороге, по дороге из грязи. Я ушиб свою ногу до крови и заразы. Вы еще здесь?

Детская считалка для игры в прятки

Каким-то образом снова настало девять утра.

Гэррети откинул голову назад до хруста в шее и вылил содержимое фляги себе на лицо. С ночи немного потеплело — по крайней мере, дыхания уже не было видно, — а вода была ледяной, и этим добавляла немного бодрости.

Он окинул взором своих товарищей по Прогулке. Подбородок МакФриза покрылся щетиной такой же черной, как и волосы у него на голове. Колли Паркер заметно осунулся, но выглядел сильнее, чем прежде. Бейкер казался почти прозрачным. Жар у Скрамма спал, но зато он постоянно кашлял — глубоким, грудным кашлем, который напомнил Гэррети о том времени, когда ему было пять лет, и он болел воспалением легких.

Ночь пролетела бредовой вереницей странных названий на флуоресцентных дорожных знаках. Визи. Бангор. Хермон. Хэмпден. Уинтерпорт. Солдаты совершили всего два убийства, и Гэррети стало казаться, что Паркер с его крекерной аналогией был прав.

И вот снова яркий солнечный свет. Маленькие группки снова воссоединились: Идущие обменивались подколками о бородах друг друга, но никогда не говорили о ногах... о ногах ни слова. Ночью Гэррети почувствовал, как на его правой пятке лопнуло несколько маленьких волдырей, но мягкий, хорошо впитывающий влагу носок кое-как защитил оголившуюся плоть. А только что они прошли знак, на котором было написано ОГАСТА 48 ПОРТЛЕНД 117.

— Дальше, чем ты говорил, — с укором сказал Пирсон. Он выглядел изможденным; волосы безжизненно свисали, прикрывая его щеки.

— Я тебе карта ходячая что ли? — сказал Гэррети.

— Всё равно... это же твой штат.

— Ага, круто.

— Да, наверно, — в усталом голосе Пирсона не было никакой затаённой злобы. — Господи, я бы никогда не повторил этого, даже если бы прожил сто тысяч лет.

— А ты сначала проживи столько.

— Ну да, — равнодушно сказал Пирсон. — Короче, я придумал, что буду делать. Если я устану настолько, что не смогу продолжать, я просто повернусь и уйду в толпу. Они не осмелятся стрелять. Может, мне удастся уйти.

— Это всё равно, что в батут врезаться, — сказал Гэррети. — Они вытолкнут тебя обратно на дорогу, чтобы посмотреть как ты будешь истекать кровью. Ты что, Перси забыл?

— Да Перси дурак, с головой не дружил. Он просто пытался улизнуть в лес. Конечно, они из него дурь выбили, — он с любопытством посмотрел на Гэррети. — Ты разве не устал, Рей?

— Ёпт, нет, — Гэррети величественно помахал тощими ручками. — Я иду по инерции, разве не видно?

— Я в плохой форме, — Пирсон облизал губы. — Мне тяжело даже думать чётко. А ноги — такое чувство, будто в них по гарпуну воткнули аж до самой...

МакФриз подошел к ним сзади:

— Скрамм умирает, — без обиняков сказал он.

Гэррети и Пирсон одновременно сказали:

— А?

— У него воспаление лёгких.

Гэррети кивнул:

— Этого я и боялся.

— Он дышит так, что за два метра слышно. Как будто кто-то через его лёгкие Гольфстрим пустил. Если сегодня опять будет жарко, он просто сгорит.

— Вот бедолага, — сказал Пирсон, и облегчение в его голосе было столь же понятно, сколь и неосознанно. — Думаю, он мог бы всех нас сделать. И у него жена есть. Что она будет делать?

— А что она может сделать? — спросил Гэррети.

Они шли довольно близко к толпе, уже не замечая рук, протянутых в стремлении коснуться — как-то приучаешься чувствовать дистанцию после того, как чужие ногти раз или два до крови оцарапают тебе кожу на плече. Маленький мальчик ныл, что хочет домой.

— Я тут со всеми поговорил, — сказал МакФриз. — Ну, почти со всеми. Мне кажется, победитель должен для неё что-нибудь сделать.