Долгие поиски счастья

Первый раз он посетил Дануту, когда Анджей только-только уехал. Она приняла его, не совсем зная, кто он таков, но по правилам приличия решила принять гостя, чтобы начинать осваиваться в новом краю, обзаводиться знакомствами и вести светскую жизнь. Полонский приложил все усилия, всё своё обаяние, он активно флиртовал с нею, но ничего не вышло. Данута была печальна, думала о своём, потом извинилась и покинула гостиную. Теперь у опытного волокиты взыграл охотничий инстинкт: он должен её покорить! Такого ещё не бывало в его обширном донжуанском прошлом, чтобы какая-нибудь дамочка не клюнула на его ухаживания.

Он снова прибыл в имение Собчаков, но не рассчитал – оказалось, что Анджей уже вернулся из поездки. Ну что ж, решил Казимир, проведаю старого друга.

Они выпили по рюмашке, поговорили о ценах этого года на зерно, обсудили последние светские новости. Наступила тягостная пауза. Говорить было больше не о чем.

– Жена у тебя красивая, – сказал Казимир. – Почему она к нам не выходит?

– Ты это брось, – с подозрением ответил Анджей. – Нечего на мою жену заглядываться.

Казимир ухмыльнулся. Кто, как не его товарищ по гульбе Анджей Собчак, лучше других знает, что ещё ни одна намеченная цель не уходила из его рук. Если уж он запланировал себе какую-нибудь барышню, то она обязательно будет принадлежать ему. И выбора у неё не было. Он, бывалый охотник за женскими сердцами, умел так расставлять силки, что жертва сама оказывалась в них, не зная, что обречена заранее. И никуда графине Собчак не деться, окажется и она в его ловушке любви. Ухмылка гостя не осталась незамеченной для графа Собчака. Ведь они были не только приятелями, но и соперниками по количеству покорённых ими женских сердец.

– У нас, у литовцев, очень поэтичные имена, – рассказывала Данута Варе, – пожалуй, самые красивые и лирические в мире. Вот, например, моё имя означает богиня луны. Мою маму звали Юрате, это переводится как морская дева. А тётю мою звали Раса, это роса. Бабушка у меня была Гражина, что значит прекрасная. Аушра – рассвет, Гинтарас – янтарь, Гедиминас – под защитой Бога, Аидас – эхо, Линас – лён, Одра – буря, Эгле – ель, Лайма – счастье, удача…

Неожиданно в будуар Дануты ворвался Анджей Собчак.

– Вон отсюда! – крикнул он Варе и для пущей убедительности, чтоб долго не раздумывала, схватил её за плечо и вышвырнул из комнаты.

– Что это значит? – возмутилась Данута. Она ещё не видела супруга таким.

– Ну-ка, рассказывай, только всю правду! Полонский был здесь в моё отсутствие?

– Кто такой Полонский?

– Не притворяйся! Говори правду! Был?

– Я не знаю, о ком ты говоришь!

– Казимир! Казимир был здесь?

– Ах, Казимир! Но это же твой друг! Он приезжал справиться, когда ты вернёшься.

– Значит, всё-таки был… Признавайся, что у тебя с ним было?

– Да не было ничего! О чём бы вообще говоришь?

Анджей потихоньку приходил в себя. Чувствуя, как бьётся его сердце, он опустился в кресло, где только что сидела Варя.

– У тебя с ним точно ничего не было? Ты меня не обманываешь?

– Да говорю же тебе, что ничего не было! И откуда такие подозрения? Разве я дала тебе повод так думать обо мне?

– Прости, родная. Это я так, сгоряча. Ты, главное, береги себя – ведь вас уже двое.

Он поцеловал ей руки и двинулся к выходу. Но тут он опять вспомнил Казимира и послужной список его побед. В дверях он обернулся и назидательно произнёс:

– Будь осмотрительной. Если я узнаю, что ты мне неверна, пострадает он, – и Собчак выразительно кивнул на её ещё плоский живот. – Я не признаю его своим. И тогда его в этом доме не будет.

Варя никогда прежде не сталкивалась с такими мужчинами, как Анджей Собчак. В деревне у них были работящие мужики, кормильцы своих семей, с крестьянской сметкой, знающие своё дело, разбирающиеся в народных приметах, чтоб собрать славный урожай. Иногда могли крепко выпить, даже побуянить, а потом – вновь на пашню. И хозяйства крепкие были у них в деревне, и мужики рукастые да смекалистые, и семьи не бедствовали, пока мужик в доме есть.

Польский же пан ходил дома в бордовом бархатном халате (аки барышня, отметила про себя Варя). Он любил вальяжно развалиться в кресле, расставив голые коленки в разные стороны. Он имел крупную фигуру, коротковатую шею и заметный животик. При этом у него был мелкий рассыпчатый смех, словно у какой-то злобной старушонки. Так у них смеялась на рынке старая Сара Абрамовна вслед покупателю, когда ей удавалось обмануть его. Дородный мужчина смеялся как-то по-женски, скорее, хихикал. Иногда смех его был натужный, словно бы ему вовсе не было весело, а смеялся он через силу. Если его не видеть, а слышать лишь его смех, то можно было его принять за немолодую истеричную даму.

Варе неприятен был не только его смех, но и сам пан Собчак. Когда ей приходилось слышать его смех, то ей казалось, что у неё словно кошки по спине скребли когтями. Сразу хотелось встряхнуться и сбросить с себя всё: и кошек и этот мерзкий смех.