Долгий путь домой

– Во-от! – торжествующе воскликнул модельер. – Мы пойдем другим путем… Елена, возьми рулон артикул шесть, – он ткнул указательным пальцем, увенчанным перстнем, в рулон на стеллаже. – Вот этот! Елена, ворот глухой, крой свободный, волной вниз… Мария Владимировна, идите за ширму. Вперед! – Он, как капитан Немо, скрестил руки на груди, вдохновленный найденным образом, начал расхаживать по залу в ожидании перевоплощенной графини в ткань артикул шесть. И замер, будто споткнулся, когда заказчица показалась из-за ширмы. Силуэты больших багряно-желтых кленовых листьев, налетая друг на друга, вольно струились по Марии Владимировне от шеи, по рукам, телу и вниз. Шёлк трепетал, подрагивал при каждом движении. И на лице графини вдруг обнаружились и засияли зеленые кошачьи глаза.

– А-а-а! – радостно завопил модельер. – Как вам это?

– Чудесно! – промолвила восхищенная графиня. Творец женского счастья победоносно плюхнулся в кресло, достал из заднего кармана брюк фляжку, приложился к ней.

– Именно чудесно! Даже, можно сказать, талантливо! – похвалил он себя.

Грим дома, в кухонном переднике, крутил фарш на котлеты – наяривал на старомодной мясорубке и, проворачивая ручку, густым басом, под Шаляпина, гудел:

Э-э-э-эх, дубинушка, ухнем,Эх, зеленая сама пойдет, сама пойдет,Подернем, подернем да ухнем…

По городу катился микроавтобус. На его лобовом стекле красовалась эмблема ВДВ. За занавесками просматривались молодые лица спецназовцев в парадной форме. Автобус подкатывал к обменному пункту, приостанавливался. Слышалась команда:

– Первый пошел!

Из автобуса бодро выскакивал боец, скрывался в чреве обменника. А автобус катил дальше…

– Второй пошел!

– Третий пошёл!

И вот автобус второй раз покатился по этому же маршруту. У обменников его ждали бойцы ВДВ. Каждый, запрыгивая в автобус, бросал в ящик из-под снарядов рубли и докладывал: «Первый сдал!», «Второй сдал!»… На приеме сидел старлей, в тетради против фамилий ставил галочки.

Автобус подкатил к пятиэтажке и два бойца поволокли ящик в квартиру майора Брагина.

Клычов сидел в своем кабинете. После больницы, куда его свезла «скорая», когда он в третий раз потерял след придурка, стащившего у него из-под носа два миллиона евро, Клычов осунулся, побледнел. Он вообще как-то слинял всей своей наружностью, даже его лысый череп потускнел и пожелтел, как старый биллиардный шар. Он стал часто смотреться в зеркало, эта резкая перемена внешности пугала его, особенно повсеместная желтизна и тоска во взоре. На столе перед ним возвышалась куча разноцветных, весёленьких для глаза упаковок лекарств. Он вскрывал упаковку, доставал из нее инструкцию по применению, бубнил под нос:

– Противопоказания… гиперчувствительность к тамсулозину… почечная недостаточность… заболевания печени… – нервически отбрасывал бумажку в сторону, доставал следующую и всё начиналось сызнова. – Противопоказания… беременность и лактация… миастения… алкоголизм…

– Суки! – зло бросил он в пустое пространство кабинета. – Мозги лечат, печень калечат. И, главное, беременность… Ну не суки?! – Смахнул лекарства в ящик стола, крутнулся в кресле к сейфу, начал доставать из него бутылку коньяка со стаканчиком на горлышке. В этот момент входная дверь отлетела в сторону, ударилась в стену, с которой на пол полетели дипломы и вымпелы за успехи в работе клычовского ЧОПа. В дверном проеме, держась руками за косяки, бурно, даже затравленно хватал воздух разинутым ртом лупоглазый, с утиным носом зам Клычова по обеспечению охраны обменных пунктов.

– Шеф, чума!

Клычов, перепуганный бурным вторжением, особенно безумным лицом своего зама, не сводя с него глаз, медленно закрыл дверцу сейфа, медленно повернулся в кресле к столу.

– Что?

– Чума, шеф! Войска евро продают!

Клычов нахмурился: зам нёс какую-то чушь. Поднёс пальцы ко лбу, в висках ожили, застучали уже знакомые ему молоточки.

– Я не понял… Какие войска?! Чего ты несёшь?!

Зам неверным шагом пересек кабинет, сел. Выглядел он так, будто только что ему вручили гранату с выдернутой чекой и велели держать покрепче. Сказал, как пожаловался:

– Беспредел, шеф…

Клычов взорвался, заорал:

– Чего ты мне тут… «чума», «беспредел»! Докладывай по форме! – Лицо его исказилось, молоточки в висках застучали быстрее. Злобный окрик шефа несколько успокоил зама, как будто гранату у него забрали.

– Дело, шеф, точно чумовое. Только что, с десяти до полдвенадцатого, во всех двадцати обменниках двадцать десантников, по одному на пункт, продали каждый по пять тысяч евро. Все были в парадной форме, проехали на автобусе. На нем эмблема ВДВ и номерной знак ихней дивизии. Автобус их развёз, потом собрал… Такая вот тема, шеф.

Клычов поставил локти на стол, обхватил голову руками, чтобы молоточки не разнесли череп изнутри. Подышал обессиленно, постанывая от боли в висках. Прошептал:

– Нашелся, гад. Смотри, как закрышевался! Осталось миллион девятьсот… Ладно, тоже неплохо.

Зам, выставив ухо к шефу, прислушивался к его шепоту.