Долгое дело

А борьба за эти официальные отношения. За право не быть просителем. За возможность не унижаться. Но тогда...

Рябинин выскочил из троллейбуса, окунув ботинки в стылую воду, похожую на жидкий лед.

Но тогда получение справки и покупка колбасы - борьба? Тогда отстаивание, казалось бы, личных интересов становится борьбой за государственные. Борьба за себя есть борьба за всех... Отстаивание своей самобытности, утверждение себя может быть борьбой совсем не за себя... А не мельчит ли он это литое слово - "борьба"? Или он запутался?

Рябинин стал у входа в городскую прокуратуру, переводя дух. Не шел, не бежал, а дух переводит. Неужели от потока мыслей? За что он сейчас начнет бороться - за идею, за себя, за Калязину?

Он перевел дух, открыл дверь и вошел в прокуратуру, отстраняя все беспокойства и страхи. На кой черт. Он ищет смысл жизни - значит, он философ, а философы спокойны...

Зональный прокурор Васин молча протянул руку за бумагой и сразу начал читать. Видимо, он пробежал глазами только длинную заглавную строчку: "Постановление о продлении срока следствия..."

- Разгадали, как она вызвала ожог?

- Нет.

- А пожар?

- Нет.

- А кислое молоко?

- Нет.

- А часы остановила?

- Нет.

- Короче, сплошные нули.

- Мы знаем, как она лечила быков, и предполагаем, как двигала спичку и шахматы.

- А Беспалов говорит, что вы незаменимый работник...

И промелькнуло, исчезая...

...Незаменимым работником стать нетрудно... Трудно стать личностью...

Рябинин не ответил, - ведь что-то в ответ промелькнуло. Зональный прокурор принялся читать постановление о продлении срока следствия. Иногда он ладонью туго потирал крепкую шею, словно на нее кто-то давил или собирался сесть. Через полминуты, через прочитанные полстранички, он поднял на Рябинина свои умные глаза:

- Вы сами-то этой телепатии не поддались?

- Мне симпатичны люди, верящие в мир таинственного.

- Чем же?

- Они тоскуют по загадочному, романтике...

- Выходит, вам и Калязина симпатична?

- Нет, она тоскует не по романтике.

- И в телекинез верите?

- Дело не в вере, а в способности воспринимать новое.

- Ну, а в дух верите? - спросил Васин, затаенно радуясь своей иронии.

- В человеческий.

- Значит, вы не считаете, что со смертью тела психическая жизнь кончается?

- А чего тут хорошего...

- И куда, по-вашему, девается наша духовная субстанция, когда останавливается мозг?

- А куда девается электричество, когда останавливается динамо-машина?

- Оказывается, вы не стоите на материалистических позициях...

- Я-то стою, но Калязина меня пошатывает.

- Теперь ясно, почему волокитится дело.

- Но в бога я не верю. - Рябинин передернул плечами, выруливая на материалистические позиции.

- Вам что, холодно?

- Да, у вас зябко.

И промелькнуло, исчезая...

...В мире зябко... Из-за дураков...

Васин смотрел на него непереносимо-умными глазами, застеленными неподдельным беспокойством.

Рябинин отвел взгляд. На кой черт. Ведь, кажется, знает, что два типа людей - мещане и карьеристы - споров не терпят. Первым эти споры нарушают милый их сердцу покой. Вторых они раздражают своей бессмысленностью: нижестоящему приказывают, вышестоящему подчиняются. Поэтому на кой черт. Да еще стал юморить. И разве он спорит - он перечит. Скажи сейчас Васин, что бога нет, так ведь поперечный Рябинин станет доказывать обратное.

- Андрей Дмитриевич, дело не волокитится, я могу показать...

Васин облегченно вернулся к чтению, потому что необычный для этого кабинета разговор вывернул его из колеи и он не знал, как быть дальше: принять ли самому какие-то меры, доложить ли начальнику следственного отдела, или обратить все в шутку. Да ведь следователь и верно шутил - в бога не верит. Еще бы верил.

Рябинина привлек васинский костюм. Где-то он такой видел. Серый, в беленькую, чуть заметную вермишелевую полоску. Он глянул на свой рукав серый, в беленькую, чуть заметную вермишелевую полоску. У них одинаковые костюмы. Да и рубашки вроде бы одинаковые. И галстуки одного оттенка. Они почти ровесники. Кончили один и тот же факультет. Делают одну и ту же работу... Чем же они отличаются? Очками. Рябинин в очках, а прокурор гладко причесан.

- Что вы пишете: "Санитарно-эпидемиологическая станция", "Районный отдел здравоохранения"? "Санэпидстанция", "Райздравотдел"...

Рябинин промолчал: долго объяснять, почему он так пишет.

- У вас не юридический язык. "Похитила бриллиант, заменив его фальшивым". Совершила хищение бриллианта, путем подмены...

Рябинин опять не отозвался. Мелочи, это все мелочи - главный разговор впереди, в кабинете заместителя прокурора города.

- "Калязина позвонила измененным голосом..." Вы пишете письмо знакомому или официальную бумагу?

- А как надо?

- Имея преступный умысел на хищение денег путем мошенничества, будучи способной к изменению голоса, при помощи телефона, используя ротозейство потерпевшего...

- И будучи в трезвом состоянии.

- Это необязательно. Вот если бы она была в нетрезвом...

Васин вернулся к чтению на несколько секунд:

- Ну, уважаемый коллега... Тут литературщина на каждом шагу. "Прикинувшись беременной..."

- Но ведь коротко и ясно.