Долгое дело

Ветерок - холодный, черный, с мелкими брызгами - ложился на лицо, как лед на обожженную кожу. Сколько он так может дуть - час, два, до утра? Рябинин забыл часы, измеряя теперь время перепадом ветра, силой дождя и кратким светом иногда загоравшихся окон в далеком доме. Как он, Рябинин, сейчас видится оттуда, из тьмы? Посреди черной ночи, посреди черного дома, посреди яркого проема окна стоит человек... Кто же он?

А кто он? Мужчина, скоро будет сорок, глава семейства, следователь прокуратуры. Все мужчины, всем будет сорок, все имеют семью и специальность. Что он дал государству? Расследовал несколько сотен уголовных преступлений. И только-то? Не выращивал хлеб, не плавил сталь, не рубил уголь... Не воевал, не совершил подвига... А что он дал жене? Слезы и бессонные ночи. Она и сейчас не спит, конечно, не спит. А что он может дать Иринке - что может дать отец, который вечером еще на работе, а по выходным на дежурстве? Что он дал друзьям, кроме редких бесед? И что он дал людям? Тогда откуда же у него право спорить, не соглашаться, учить, бороться? Он часто спорит... Получается, что всегда считает себя правым? Но если человек всегда прав, наверняка он не прав в чем-то Главном, в самом Главном. В чем же не прав он?

И промелькнуло, исчезая...

...Уступать человеку... Не то же самое ли, что и делать добро?

Он не прав, потому что ищет врагов, а не союзников. Вместо борьбы нужно стучаться в человеческую душу. Он же спорит и спорит - с прокурором, с Васиным, с Вадимом, с женой. Довел Лиду до страшной мысли, чуть ли не до измены. Но ведь он жалостлив. К кому - к преступникам, к посторонним, к прохожим? А к друзьям и сослуживцам?

И промелькнуло, исчезая...

...Подлецов нет, а есть только непонимание...

Рябинин вздохнул. Завтрашние отношения выбирать не ему, завтра он будет лишь обороняться. Ищет смысл жизни - всей, сразу, один. А какой смысл в этой провокации, в его допросе, в предстоящей беседе с заместителем прокурора города?

Ночь шла, собираясь уходить. Ливанул дождь, застучал реже и перестал, передыхая. Ветер шумно обрывал листья, разбрасывая их по миру, - один листок, угольно-черный, как ископаемый, ошалело скользнул по мокрому подоконнику и улетел на землю кончать свою жизнь. Ветер разорвал и разметал облака - ненадолго, чтобы показать Рябинину просвет в этой ночи. И он увидел вечно чистые звезды, философски мерцавшие в своей недосягаемой дали...

Когда человека сжимает боль или тоска, он начинает чувствовать вселенную, но не разумом, которому это не под силу, а чем-то другим, ему неизвестным, - может быть, молекулами, атомами. Он постигает, что все мы когда-то были космической пылью, раскаленными мирами, теми же ясными звездами... Беспричинная грусть и причиненная боль не от этого ли постижения; не помнят ли наши атомы и молекулы тугих мраков, разломных холодов, бушующих плазм и космического одиночества, не боятся ли они, что скоро, ох как скоро, опять повергнутся в пучины мироздания - и на миллиарды лет, на триллионы, а может быть, и навсегда?

В далеком доме засветилось окно и не погасло. Но он вернулся к звездам, которые вот-вот могли пропасть за тучами. Интересно, что там, на этих прозрачных звездах? Что в этих созвездиях? Что делается в туманностях, за туманностями? Что на Луне, на планетах? А что происходит за тем негаснущим и теплым окном - это же интереснее...

Облако, черное и рваное, как дым, косматыми языками поползло на небесную проталину. Звезды скрылись. Рябинин зябко передернул плечами. Там, среди чистых звезд, страшно. Он вновь опустил взгляд на желтое окошко, которое отчего-то проснулось среди ночи. Рябинину стало теплее, хотя за окном жили неизвестные ему люди. Ему и этим полуночникам повезло - их атомы с молекулами выпали из космоса, соединились в людей одновременно, почти в одногодье. И они живут вместе, рядом - утром он может к ним зайти.

Рябинин напряг высохшую память... Что мелькнуло, когда уходил он с допроса? Простое и главное. Про людей, про горе... И опять промелькнуло, пытаясь исчезнуть, но теперь его память, занятая только собой, удержала мысль: как мы любим людей, когда нам плохо. Она промелькнула, она. Но при чем тут космос, который и помог схватить эту мысль? Люди, космос и любовь. А ведь так все просто...

Сколько нулей в малости того числа, которое говорит о случайности образования нашей земли? Сколько нулей в малости того числа, которое определяет случайность зарождения жизни? Сколько нулей в малости числа, которое высчитало случайность появления именно разумного человека? А случайность появления именно тебя? Именно твоих близких? Твоих знакомых, сослуживцев, соседей, современников? А сколько нулей в малости того числа, которое определяет мгновение человеческой жизни по сравнению с вечностью? Тогда что же мы?.. Да встретив на улице соседа, сослуживца, знакомого, встретив на улице человека, подобного себе, нужно смеяться от радости - ведь живем! Все вместе, на одной планете, в одно время. Не счастье ли?