Долгое дело

- Александр Иванович, извините за любопытство... Вы были женаты?

И промелькнуло, исчезая...

...Может быть, любопытство - не признак интеллекта, но интеллект всегда любопытствует...

- Все мы были женаты.

- И больше не пытались?

- Если перевести на животный мир, то кто есть кто?

Рябинин замешкался, отгадывая вопрос.

- Мне что-то не перевести...

- Если мужчина есть собака, то женщина будет кошка. Вот насколько собака лучше кошки, настолько и мужик лучше бабы.

- Вы говорите о том, что мужчина и женщина живут, как кошка с собакой?

- Не уважаю я кошек. Хитрые, эгоистичные и мордочки с усиками... Такие и женщины бывают.

Вам бы взять и влюбиться, - ничуть не шутил Рябинин.

- В кого? - подозрительно спросил комендант.

- В женщину, непохожую на кошку.

- Я подорвал в себе хорошее отношение к женщинам.

- Просто бы женились на хорошей женщине, - приставал Рябинин, обуреваемый взвинченной энергией.

- А для женитьбы я потерял квалификацию.

- Так и живете в одиночестве?

Александр Иванович глянул на пожухшие газоны черными усталыми глазами и начал ввинчивать шуруп:

- Одному меньше надо.

- Одному нельзя.

И промелькнуло, исчезая...

...Одному человеку нельзя - один еще належишься на кладбище...

Рябинин вошел в здание, миновал свой кабинет и направился к прокурору района.

Юрий Артемьевич, видимо, только что вернулся из буфета и стоял у окна, рассеянно пуская дым в открытую форточку. Он мимолетно улыбнулся:

- Приступили?

- Приступил.

- Настроение, вижу, бодрое.

- Как у тяжелобольного, чудом не умершего.

- Почему же чудом? Никто бы вам не дал умереть.

- Спасибо, Юрий Артемьевич, - сказал Рябинин слегка глохнувшим голосом, не уверенный, надо ли говорить спасибо за то, за что он сказал, - есть поступки, которые не умещаются в это слово.

Они сели: прокурор за стол, следователь к столу.

- Какие планы, Сергей Георгиевич?

- В понедельник сделаю опознание.

- Сегодня пятница?

- Сегодня пятница.

- А не сделать ли сегодня? Подключить милицию, привезти всех свидетелей, Калязину...

- Петельников просил до понедельника Калязину не беспокоить.

- А что?

- Есть там у него какой-то план.

- За сроки я волнуюсь. Мы же не знаем, что еще выкинет Калязина...

- Она, вероятно, считает, что я арестован или уволен.

- А как соучастник?

- Нам только известно, что это мужчина и что он немолодой. И все. Показания молочницы и моей жены крайне невразумительны.

- Опасаюсь я за сроки, - повторил прокурор.

- Юрий Артемьевич, до понедельника.

Беспалов уложил окурок в пепельницу и легонько потянулся одними плечами - деловой разговор закончен. Это межвременье, когда одно дело вроде бы ушло, а другое еще не начато, позволило ему заговорить лениво и необязательно:

- Между прочим...

И промелькнуло, исчезая...

...Самые интересные мысли - сказанные между прочим...

- Между прочим, если вы найдете смысл жизни, то жизнь для вас остановится.

- Почему?

- Потому что смысл жизни - это конечная истина. Мы к ней идем, но никогда не придем. Вы же знаете диалектику... Как нет конца вселенной, так и нет окончательной истины.

Рябинину захотелось дунуть на свою шляпу, лежавшую на портфеле, и сдуть белесую осеннюю паутинку; сдуть с той шляпы, на которую вчера самолично усадил Лиду, а сегодня ее обильно испачкали голуби. Но ему хотелось гордо и пренебрежительно дунуть - истина, какие пустяки.

- Я нашел, в чем смысл жизни, - беззаботно сказал Рябинин и дунул на свою шляпу.

- Вот как? - Прокурор недоверчиво улыбнулся.

- Может быть, это громко сказано. Может, это известно всем и давно, потишал Рябинин вслед за испарившейся спесью.

Он рассказал про свою ночь в прокуратуре города, про свой сумасшедший разговор с аптекой, про свои мысли и про найденный смысл жизни, который не остановил его собственной жизни, а как-то осветил ее странным и новым светом. Беспалов слушал, поглаживая многострадальный подбородок.

- Допустим, смысл жизни заключен в жизни для других. А как же труд?..

- Юрий Артемьевич, мой, если только он мой, смысл жизни все заключает в себе и все объясняет. Жить ради труда - что молиться камню. Заметьте, человек, живущий ради работы, может плохо работать, механически. Потому что его не греет мысль о тех, на кого он работает. Греет ведь не работа, а конечная цель.

- Ну а счастье как же?

- Счастье ведь не экономический уровень семьи или государства. Счастье зависит от характера человеческих отношений. Опять все сходится на моем смысле жизни: когда живут друг для друга - тогда и счастье.

- Сергей Георгиевич, но вы свели смысл жизни к известной истине о любви человека к человеку...

- Возможно. Но допустите, что я не прав, и вы сразу придете к эгоизму. Ради кого, если не ради людей?

- Смысл жизни - в любви к людям, а сами охотитесь за Калязиной. Не от любви же?

- От любви.

- К Калязиной?

- Нет, к потерпевшим.