Долгое дело

- Один раз на месте происшествия, когда мы с тобой нашли отпечаток ладони в маргарине. Второй раз в следственном изоляторе, в камере. А третье предложение ты передал через Леденцова.

- Может, все-таки пойдешь? - сделал он четвертое. - Будешь мне по утрам пеньюар подавать.

- Пеньюар - это прозрачный халатик, который женщина надевает на нижнюю рубашку, выходя пить кофе.

- А я кофе пью в кителе, - невесело улыбнулся Петельников.

- Ой, съела всю коробку, - ужаснулась Кашина. - Фигуру испорчу...

- У меня дома так хорошо и тихо, что идти туда не хочется, - сказал вдруг Петельников как-то не по-своему: без силы, без голоса и без юмора.

Она, собравшись было уходить, тревожно осела на мягкий поролон кресла. Петельников смотрел в окно, на озелененный двор милиции, откуда опять натек березовый дух, все-таки победивший запах южной розы. Они молчали, два инспектора уголовного розыска, которые привыкли помогать, выручать и подменять друг друга на дежурстве; привыкли не замечать друг у друга настроений, ошибок и неудач; привыкли друг над другом подтрунивать, пошучивать и не говорить всуе громких слов.

И вот теперь они сидели и молчали, словно июньский березовый запах запечатал им рты...

В дверь постучали не постучали, а вроде бы сначала терли кулаком по дереву, а потом все-таки стукнули. Две старушки - те, хозяйки котика Василия Васильевича, - входили в кабинет какой-то вереницей.

- Я потом зайду, - Кашина будто не из кресла встала, а оно, старое и глубокое, выпустило ее из своей середины, как вылущило.

- Бабуси, хотите поблагодарить? - спросил инспектор, который успел побывать у Рябининых и отнести кота этим старушкам.

- Нет, милый, не хотим, - ответила худенькая и села в кресло, как провалилась в яму.

- Милиция, а допускает, - туманно поддержала ее вторая, та самая, которой он тогда мысленно надевал чепчик.

Видимо, разговор предстоял длинный и нудный, а он сидел как на иголках, ожидая звонка от Рябинина. Зря не купил вторую коробку мармелада, которая сейчас бы помогла.

- Что-то я вас, гражданки, не понимаю...

- Котик не наш, - почти злорадно выговорила худая, как он вспомнил, Мария.

- Как не ваш?

- А так. Не кот, а дьявол из трубы.

- Как пошел выть да обои когтями полосовать, так у меня аж брови дыбом встали, - поддержала Марию вторая.

Инспектор попробовал отыскать на ее круглом лице брови, но увидел лишь две светлые полоски.

- Подождите-подождите. Вы же сказали, что кот полосатый, с хвостом...

- Что ж, по-твоему, мы евойной морды не отличим? - удивилась Мария.

- И характер-то у него обормотистый...

- Совести у тебя нет, хоть ты и сидишь в отдельной комнате.

- Ах, совести? Тогда сейчас проверим, бабуси, вашу совесть.

- Как это? - спросила Мария, слегка понижая голос.

Вторая настороженно обернулась к сейфу.

- Вы со мной говорите на повышенных тонах, а я буду с вами говорить на возвышенные темы.

- Это конечно, - подозрительно согласилась Мария.

- Ваш сосед Литровник продал кота неизвестному гражданину за рубль. Можно в миллионном городе отыскать этого покупателя?

- Можно, - мгновенно согласилась Мария. - Овчарку запустить.

- А собака завсегда кошку отыщет, - подтвердила вторая, благодушно улыбнувшись инспектору, которому сумела помочь дельным советом.

Петельников ногами зацепил ножки стульев, как обвил их, - пожалуй, мармелад не помешал бы ему для умиротворения той злости, которая уже зарождалась.

- Собака берет след преступника, а не кота.

- Наш Василий, Васильевич пускай сгинет? - спросила Мария, въедаясь в него своими черными запавшими глазами.

- Если человек рубля не пожалел, то уж он наверняка любит кошек. И вашего Василия будет обхаживать.

- А на кой нам чужой-то обормот? - Теперь дородная старушка улыбнулась хитровато, потому что сумела задать ему каверзный вопрос.

- Гражданки, вы в бога верите? - разозлился Петельников.

- Вон Шора с ним знается. - Мария кивнула на свою подругу.

- Ничего не знаюсь!

- Как увидит дом до неба, так и перекрестится.

- Если ваш кот попал в хорошие руки... Неужели вам не жалко другого кота, который сидит в подвале, не ест, не пьет, не моется?.. Где же ваша любовь к животным?

Старушки вдруг насупились, словно он их оскорбил. Мария принялась поправлять кофту, а у пухленькой Нюры неожиданно развязался платок и никак не хотел завязываться.

- Да знаете ли вы, товарищи бабушки, что в Нью-Йорке двести тысяч бездомных кошек?

- А нам с тобой лясы точить некогда, - заявила Мария, вывалившись из своей пещерки.

- Коту-обормоту подошла пора обедать, - разъяснила Нюра, завязав-таки платок.

Инспектор улыбнулся. А Рябинин все не звонил...

И з  д н е в н и к а  с л е д о в а т е л я. Видимо, я опустился до примитива - с трудом делаю работу, которая не доставляет мне удовольствия. А может, я поднялся до человека будущего - с трудом делаю работу, которая не доставляет удовольствия.