Долина кукол

– Я так думаю, когда действительно придет время продавать дом, вы передумаете. Помню, ваша матушка родилась здесь, в этом самом доме. И держу пари, ваши детки тоже тут родятся. Правда, теперь у нас в Бостоне большая новая больница, всего в восьми милях отсюда по шоссе. И получше многих ваших нью-йоркских больниц. Из самого Бостона примчались за аппаратом искусственного дыхания, когда там была эпидемия полиомиелита.

Такси c хрустом прокатилось по снежному насту подъездной дорожки и затормозило у дома. Лайон вышел и остановился, зачарованно глядя на дом.

– Это он и есть? – Он повернулся к ней, глаза его сияли от восхищения. – Энн… он прекрасен!

– Да, при снеге это довольно живописно, – мрачно заметила Энн.

Лайон расплатился c мистером Хиллом, пожелав ему счастливого Рождества, и проследовал за нею в дом. Энн пришлось признать, что потрескивание поленьев в камине и впрямь придает гостиной уютный вид. Она провела его по дому, и по сиянию глаз Лайона было видно, что ему здесь нравится все. Она понимала, что он не просто старается быть вежливым. Дом действительно его очаровал.

В большой кухне они вместе приготовили жаркое, потом перешли в гостиную и там ели у камина. По настойчивой просьбе Лайона камин затопили и в спальне. Ее поразило, как ловко он управляется c каминными щипцами.

– Ты забываешь, что бо́льшую часть жизни я провел в Лондоне, а там центральное отопление не очень популярно, – напомнил он ей.

Потом он сказал:

– Этот дом чудесен. Ты слишком привыкла к нему, поэтому не можешь оценить его по достоинству. И знаешь, ты в него хорошо вписываешься. Ты – словно часть его.

– Даже в шутку не говори так, – пригрозила она. – Для меня это отнюдь не комплимент.

В воскресенье снег прекратился, и они вышли прогуляться. И сразу столкнулись чуть ли не c половиной жителей Лоренсвиля, которые возвращались из церкви. Она помахала рукой знакомым, но останавливаться не стала. Она почувствовала, что их буквально обстреливают любопытными взглядами.

Когда они вернулись c прогулки, Лайон занялся растопкой камина, а Энн принесла ему хересу.

– Все, что смогла найти, – виновато сказала она. – Виски нет ни капли.

– Все. Отныне ты падшая женщина, – сказал он, потягивая херес. – Я видел, как твои соседи разглядывали нас. Они, конечно, проверят в гостинице и узнают, что там я не останавливался. Похоже, придется мне быстренько на тебе жениться, чтобы восстановить твое доброе имя.

– Мне плевать, что в этом городе думают обо мне.

Он сел рядом c ней.

– Послушай-ка, моя упрямая маленькая новоангличаночка. Ну признайся, что этот дом действительно прекрасен. Посмотри, какой чудесный зал! Этот портрет над камином – это настоящий Сарджент?

– Наверное. Это портрет деда. Собираюсь передать его одной галерее в Нью-Йорке. Там за него дают приличную сумму.

– Лучше попридержи. Цена поднимется. – Он помолчал. – Энн, правда… сейчас, сидя вот так, ты прекрасна, как никогда. Ты идеально выглядишь в этой обстановке – и мне вовсе не кажется, что она тебя угнетает. По-моему, тебе в Лоренсвиле хорошо.

– Только потому, что ты здесь, Лайон.

– Ты хочешь сказать, дом там, где сердце…

Он прижал ее к себе, некоторое время они молча смотрели на огонь в камине. Зачарованно глядя на горящие поленья, он наконец произнес:

– А ведь все может получиться…

– Что может получиться?

– Наша семейная жизнь.

Она еще крепче прижалась к нему:

– Я всегда так говорила. Так что хватит тебе сопротивляться. Это неизбежно.

– У меня около шести тысяч долларов. Энн, какие здесь годовые налоги?

– Здесь?

– Определенно, не очень высокие. Помнишь, я говорил тебе, что не могу, женившись на тебе, позволить себе жить у тебя на содержании. Но я мог бы поселиться в этом прекрасном доме. Если я получу приличный аванс за книгу, то смогу тут же засесть за следующую. Моих шести тысяч нам хватило бы на год. Энн – а ведь это может получиться! – Он встал и, потирая руки, обвел взглядом комнату. – Боже, как это было бы здорово! Здесь я и работать мог бы.

– Здесь? – Слова застряли у нее в горле.

– Энн. – Он опустился на колени. – В наших отношениях всегда чего-то недоставало. Но здесь, в этом великолепном и благородном доме, я предлагаю тебе руку и сердце, как и подобает, преклонив колени. Энн, выходи за меня замуж.

– Я согласна. Но ты предлагаешь, чтобы я не продавала дом и чтобы ты мог приезжать сюда работать? Я бы c удовольствием – да ведь утомительно же будет ездить сюда каждый уик-энд…

– А мы здесь поселимся! Энн, это, конечно, твой дом, но я буду платить налоги, оплачивать питание. Я буду содержать тебя. И когда-нибудь я заработаю достаточно денег, чтобы можно было начать откладывать. Вероятно, и твой отец поступил так же. Мистер Хилл сказал, что твоя мать родилась в этом доме. У нас будут корни, Энн. И я пробьюсь. Я стану чертовски хорошим писателем, вот увидишь.

– И жить здесь? – Она смотрела на него, ничего не понимая.

– Вернемся в Нью-Йорк и сообщим обо всем Генри. Если хочешь, и свадьбу сыграем в Нью-Йорке. Там Дженнифер…

– Там все!

– Там нет ничего такого, без чего нельзя было бы обойтись.