Долина кукол

– Нет, Энн, так не получится. Ты же знаешь, что сказала Бесс Уилсон. Даже если книга окажется хорошей, максимум, что я на ней заработаю, это некоторое имя. Дальше предстоит еще год работы, а денег по-прежнему не предвидится. И пойми, я хотел бы заниматься только этим. За последние несколько вечеров я уяснил для себя: можно войти в определенный ритм, только когда несколько часов подряд погружен в работу.

– Тем более я права. – Она приподнялась.

– Это как посмотреть. У меня есть кое-какие сбережения, Энн. Но пока я приступлю к следующей книге, от них ничего не останется. Я буду просить у тебя на сигареты. Меня это будет унижать, я не смогу писать. Нет, родная, так ничего не выйдет.

– Так что же мне делать? Сидеть сложа руки и ждать, пока ты получишь Пулицеровскую премию?

– Нет. Давай подождем, пока выйдет книга, и посмотрим, как ее примут. У меня нет твердой уверенности, что ее даже напечатают.

– Напечатают. Конечно напечатают. А я буду ждать. – Она призадумалась. – Интересно, а сколько потребуется времени, чтобы напечатать книгу?

Он засмеялся и обнял ее.

Энн ходила взад-вперед по деревянному настилу лоренсвильской железнодорожной станции. Местный поезд, как обычно, запаздывал. Бедный Лайон. Просто трястись в поезде пять часов до Бостона – и то тоска неимоверная, но еще час мерзнуть в неотапливаемой электричке, которая останавливается возле каждого столба…

За последние три дня она ужасно устала. И даже была благодарна Уилли Гендерсону, который всюду возил ее в своем новеньком «шевви». С каждой мелочью было связано столько волокиты, и ей порой казалось, что дело вообще не сдвинулось c мертвой точки. Придется ей пробыть здесь до середины следующей недели, дождаться приезда маклера из Бостона, c которым они должны обсудить вопрос о продаже обстановки. Все вопросы требовали обсуждения – какой бы шаг она ни предпринимала, все заходило в тупик из-за бесконечных юридических проволочек. В Лоренсвиле она чувствовала себя как в капкане.

Но на выходные приезжает Лайон. У них будут два восхитительных дня, и, пока они будут вместе, даже Лоренсвиль можно стерпеть. Впервые громадному ложу ее матери предстояло принять пару, для которой единение было счастьем. Прибирая в спальне, она гадала, сколько ночей ее отец провел здесь в отчаянных мольбах, нарываясь на неизменные отказы матери, которая в эмоциональном отношении так и осталась девственницей. «Ну, милая, сегодня тебя ждет нечто новое», – сказала она кровати, похлопав по одеялу в последний раз. И кровать скрипнула, словно эти слова шокировали ее.

Но теперь, вышагивая по платформе, Энн сомневалась в разумности этой затеи. Все в Лоренсвиле узнают, что у нее останавливался Лайон. Ну и ладно! Она продаст дом и больше никогда сюда не вернется. Будь проклят этот городишко! Пусть себе думают что хотят.

Она услышала гудок приближающейся электрички. Она первая увидела его. Падал легкий снег и оседал на его черных волосах. Она почувствовала, как у нее замерло сердце: так бывало всякий раз, когда она видела Лайона. Придет ли то время, когда она сможет воспринимать его спокойно, когда привыкнет к мысли, что он принадлежит ей? Теперь, видя его оживленную ответную улыбку, она не могла вновь не поразиться тому, что этот удивительный человек – и в самом деле ее возлюбленный. И он проделал весь путь до Лоренсвиля только ради нее!

– Я уже засомневался, что вообще доберусь до тебя, – сказал он, слегка обняв ее. – Ну и городки мы проезжали! Держу пари, никто понятия не имеет, что в штате Массачусетс есть свой Рим.

– И свой Лоренсвиль, – сказала она.

– Ну нет, про Лоренсвиль все знают. Ты его прославила. А как мы доберемся до родового замка – на санях?

Она подвела его к такси. Когда они сели, она прижалась к нему, он же c любопытством разглядывал окрестности.

– Разве не нужно сказать шоферу, куда нас везти? – шепнул он.

– Мистер Хилл знает, куда кого везти. Если бы никто тебя не встречал, он бы повез тебя в гостиницу.

Лайон улыбнулся:

– Вот это мне по душе. Не то что в Нью-Йорке. Слушай, а здесь красиво.

– Это из-за снега, – сказала она без особого восторга.

– А когда пошел снег? В Нью-Йорке его не было.

– В августе, скорей всего, – пожала плечами она. – Здесь всегда идет снег.

Он обхватил ее за плечи:

– Верна себе, не так ли? Если уж что-то возненавидела, становишься беспощадной.

– Я отдала Лоренсвилю двадцать лет жизни. Для маленького городка этого более чем достаточно.

Лайон наклонился вперед:

– Мистер Хилл, вам нравится Лоренсвиль?

Шофер кивнул головой:

– Ага. А почему нет? Родился здесь. Нормальный городок. А у мисс Энн просто переходный возраст. Это пройдет. Вот вернется да поживет здесь подольше…

– Мистер Хилл, я же сказала, что уезжаю навсегда!