Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе

Наш путь пролегал по прелестной опрятной деревенской улочке с растущими по обеим сторонам вязами, вид которых свидетельствовал о заботливом уходе. Впереди возвышались две старинные каменные колонны, побитые непогодой и местами поросшие мхом. На них виднелись остатки фигур грозных львов, стоявших на задних лапах на вершинах. Несколько веков назад эти мощные столпы отмечали границы владений Гуго де Капоса из Берлстоуна. Несколько минут подъема по тропинке, извивающейся вдоль лужайки, на которой высятся могучие дубы, без которых не обходится ни один английский сельский пейзаж, затем крутой поворот, и перед нами возникло невысокое длинное здание эпохи якобинцев. Кирпичи и камни, из которых оно было построено, потемнели от времени.

Поместье окружал старомодный парк, состоящий из аккуратно подстриженных тисовых деревьев. Подъехав ближе, мы увидели деревянный подъемный мост и прекрасный широкий ров, заполненный водой. В лучах холодного зимнего солнца поверхность её блестела так ярко, что, казалось, будто ров наполнен ртутью. Три столетия пронеслись над Мейнор-хаузом, принося с собой рождения и смерть, идиллические празднества и беды, званых гостей и врагов. Странно, что и теперь, когда годы тревог давно прошли, почтенные стены древнего дома омрачило еще одно трагическое событие. Несмотря на то, что выстроен Мейнор-хауз был, я бы сказал, с претензией на архитектурное веселье – с многочисленными остроконечными шпилями, красивенькими окошечками с витражами – он произвел на меня весьма тягостное впечатление, ибо за всей этой игривостью скрывалась мрачная тайна убийства мистера Дугласа. Всматриваясь в глазницы окон и длинный угрюмый фасад здания, в неторопливо плещущий водный поток, я невольно подумал, что поместье Мейнор-хауз – идеальная сцена для постановки ужасной, кровавой трагедии.

– Вон то окно, – сказал Уайт Мейсон. – Самое первое справа от подъемного моста. Мы оставили его открытым.

– Окно узковатое, – заметил Холмс. – В него не каждый мужчина пролезет.

– Не нужно обладать сильной дедукцией, чтобы это заметить, – ответил Мейсон. – Толстяк в окно не пролезет, но вы или я определенно протиснемся.

Холмс подошел к краю рва и начал пристально осматривать его. Затем он принялся разглядывать каменную облицовку и траву.

– Я все здесь изучил самым тщательным образом, – сообщил Мейсон. – Никаких следов. Но это естественно, с какой стати убийца должен оставлять нам следы?

– Вы правы, ему это совершенно ни к чему. Скажите, поток во рве всегда такой мутный?

– Да, в воду попадает много глины.

– А какова глубина рва?

– Два фута по краям и три – в центре. Не утонешь.

– Значит, идею о том, что убийца в спешке захлебнулся можно выбросить из головы.

– Какое там, – ответил Мейсон. – Этот ров спокойно перейдет вброд и ребенок.

Мы прошли по подъемному мосту, в конце которого нас поджидал дворецкий Эймс, человек с весьма колоритной внешностью – необычайно высокий, сухой, как щепка, с шишковатой головой, все еще бледный и трясущийся от пережитого. Полицейский сержант, выше среднего роста, задумчивый и официальный, все еще стоял на посту в комнате. Доктора не было.

– Есть что-нибудь новенькое, сержант Уилсон? – спросил Уайт Мейсон.

– Никак нет, сэр.

– Тогда ступайте домой, отдохните, вы достаточно много потрудились. Если вы нам понадобитесь, мы за вами пришлем. И передайте дворецкому, чтобы он подождал в коридоре. Да, и пусть он сообщит мистеру Сесилу Баркеру и миссис Дуглас, что нам хотелось бы поговорить с ними. А теперь, джентльмены, позвольте познакомить вас с теми выводами, что я сделал, прибыв на место трагедии. Затем я был бы рад выслушать и ваши гипотезы.

Признаться, этот сельский специалист буквально потряс меня глубиной своих суждений и абсолютной логичностью выводов. Мейсон излагал факты так ясно и четко, он с такой определенностью раскладывал их по полочкам и делал выводы, что было сразу ясно – этот человек далеко не новичок в своей профессии. Шерлок Холмс слушал неторопливую речь Мейсона с предельным вниманием. Многословие, если оно было по существу, не утомляло моего друга, чего я никак не сказал бы о нашем официальном лондонском визави, по лицу которого то и дело пробегала недовольная гримаса, выражавшая нетерпение.

– Прежде всего, нам необходимо выяснить, с чем мы столкнулись, с самоубийством или с убийством, – начал детектив Мейсон. – Если перед нами первое, тогда нам придется согласиться, что, прежде чем выстрелить в себя, мистер Дуглас совершил несколько действий. Первое – он снял с пальца обручальное кольцо и куда-то его спрятал. Затем, уже переодевшись в пижаму и халат, он спустился сюда, набросал за шторой в углу грязь, дабы создать впечатление, будто в комнату проник посторонний, открыл окно, обмазал кровью подоконник…

– Достаточно, – прервал его инспектор Макдональд. – Полагаю, идею о самоубийстве можно забыть.