Долина забвения

— Я не мог спать, с тех пор как в последний раз тебя видел. Я страшно измучился, Лу. Твои слова глубоко ранили меня, и я получил по заслугам — потому что больнее всего меня ранила правда. Ты никогда не была жестокой, по крайней мере намеренно. Но твоя ненависть ко мне непереносима. Я чувствую ее здесь, и вот здесь, и здесь. Каждую ночь, каждый день, она похожа на горящие угли и острые кинжалы. Я лучше всех знаю, что тебя предал Лу Шин и что ты заслуживаешь большего. Ты заслужила лучшее, что есть во мне, — и я отдал это тебе. Да, я изменил тебе телом, но мои сердце и душа остались с тобой, они принадлежат тебе и всегда будут принадлежать тебе. Лу, дорогая, я больше ни о чем тебя не прошу — только пойми, знай, что я искренне тебя люблю. Прошу тебя, скажи, что ты мне веришь. Если нет, то жизнь для меня не имеет смысла.

Мать рассмеялась ему в лицо, и он выбежал из ее комнаты. Позже она рассказала Золотой Голубке о том, что случилось, и была очень довольна, что сумела отказать ему без ее помощи.

Он снова пришел на следующий день, свежевыбритый, элегантно одетый.

— Я покидаю Шанхай и отправляюсь в Южную Америку. Если ты уезжаешь, мне тоже незачем здесь оставаться, — голос у него был грустный, но спокойный. — Я просто пришел тебе сказать, что больше тебя не побеспокою. Могу ли я поцеловать тебя на прощание?

Он опустился на колени. Она вздохнула и протянула ему руку. Он быстро поцеловал ее, затем прижал ее ладонь к своей щеке.

— Этого мгновения хватит мне на всю жизнь. Ты знаешь, что я не мог действительно считать, что ты плохая любовница. Только ты могла вознести меня на вершины наслаждения, которые я не мог себе представить. Нам было хорошо вдвоем, правда? Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь позабыть все эти неприятности и вспомнить те времена, когда наслаждение так изматывало нас, что мы не могли вымолвить ни единого слова. Ты помнишь? О господи, Лу, неужели ты лишишь меня этой сладостной неги? Можешь ли ты подарить мне еще одно такое же воспоминание? Это же никому не повредит, правда? Я просто хочу снова доставить тебе удовольствие, ничего больше.

Он поднял на нее взгляд, и она ничего не сказала в ответ. Он дотронулся до ее колена — она продолжала стоять в молчании. Он поднял ей юбку и поцеловал ее колено. Я знала, что будет дальше. Это было видно по ее глазам. Она снова стала глупой. Я вышла из комнаты.

Следующим утром я слышала, как Золотая Голубка отчитывает ее:

— Я вижу, что он снова забрался к тебе в душу и тело. Это видно по твоим сияющим глазам, по тому, как приподнимаются уголки губ. Ты все еще вспоминаешь о том, что он делал с тобой прошлой ночью, да? Похоже, что у этого человека магия тысячи мужчин, раз он может разжечь у тебя между ног такую похоть, которая одурманивает твой разум.

— Прошлая ночь ничего для меня не значит, — сказала мать, — Я просто вспомнила о старой привычке. Мы отдались распутному веселью, но теперь с ним покончено.

Однако через три недели Фэруэтер снова появился у нас в доме. Он завалился в гостиную со своей обычной обезьяньей ухмылкой и направился к матери с распростертыми объятиями.

— Думаю, я заслужил ваш поцелуй, мисси Минтерн, потому что я только что забронировал для вас две каюты на корабле, который отплывает через два дня! Разве это не доказательство моей любви?

Она удивленно вытаращила глаза, но не двинулась с места. Он быстро рассказал ей, что от общих деловых знакомых услышал, что ей нужна помощь. Несмотря на то что они были в ссоре, он решил, что сможет снова заслужить ее доверие и завоевать ее сердце, если даст ей то, в чем она так нуждается.

Они покинули гостиную и пошли в ее кабинет. Я быстро завершила завтрак и отправилась в Бульвар, в беспорядке раскидала по столу учебники и тетради, чтобы создать впечатление, что я занимаюсь, а потом прижалась ухом к холодному стеклу. Я слышала всю его тошнотворную речь о душевных страданиях, о бессмысленности жизни, о том, как он решил помочь ей и как жизнь для него снова обрела смысл. Он осыпал ее потоком нежных слов вместе с уже привычными стенаниями о вечной боли. А потом сменил тактику:

— Лу, дорогая моя, помнишь, как нам было хорошо той ночью, правда? Господи! Я никогда раньше не видел в тебе столько огня. Мне до сих пор становится жарко только при мысли об этом. А тебе?

Ответа не последовало. Тишина затягивалась, и я надеялась, что они там не целуются или не занимаются чем-то похуже.

— Отстань, — грубо ответила она. — Сначала я хочу узнать подробнее о твоем предложении.

Он рассмеялся: