Долина золотоискателей

– Нет никаких доказательств, что мы подожгли ваше ранчо, кроме слов Грегори, подлеца, подставившего всю семью. – Мистер Рид говорит о сыне так, будто его и нет на белом свете. – Две горячих головы не поделили девушку, вот и подрались! Колтон всегда был на шаг впереди Грегори, вот он и захотел поквитаться.

Я не смотрю на отца, но чувствую тень его сомнения. Я уже готов взлезть в разговор, заведомо зная, что получу по шее, но не успеваю. На этой наглой лжи – о девушке, которую Грегори и Колтон якобы делят, – мистер Рид смотрит на меня. В его глазах горит угроза. Вот о чем меня предупреждал Грегори недавно – со мной могут и расправиться. Грегори пытался оттянуть меня подальше от двух спорящих взрослых, чтобы мистер Рид не сунулся ко мне… Увы, я не такой смышленый, особенно, когда пылаю от ярости.

– Вероятно, это я должен вызвать вас на дуэль, мистер Дюран. – От слов мистера Рида я резко вздыхаю, и мир вокруг предательски кружится.

Нет. Его мысли, его планы останутся при нем, он никого не тронет, пока есть возможность получить желаемое более легким, менее шумным путем. Слишком он хитер и осторожен, чертов янки. Но он не сдастся, и я знаю причину. Золото.

Единственное, о чем мечтает человек, охваченный жадностью и ослепленный блеском, – это еще больше золота. Да что там, я видел, как горели глаза даже у моих братьев, когда это слово хрусталем разбилось о стены нашего дома. Ну почему только я вижу в золоте больше угрозы, чем спасения? Как будто только мне известно, почему Колтон стал обхаживать сестру, почему Риды не сидели на месте, почему они хотят выкупить ранчо. Но отец прав. Нас так просто не взять. Дикий Запад даже более горд, чем Юг. У нас есть воля, и эта воля спрятана в нашей земле, реках, горах.

– Мистер Рид, вы соскучились по своей покойной жене? Вы когда в последний раз видели револьвер? Пожалейте своих сыновей. – Мой отец усмехается. Не могу понять, то ли ярость его отступила, то ли, наоборот, он прямо сейчас прихлопнет мистера Рида. – Я даю вам последний шанс убраться. Повторять в третий раз не буду.

– Вы, мистер Дюран, ослеплены гордыней, – шипит мистер Рид. Он унижен, но глаз не отводит. Его следующие слова сочатся ядом: – Однако мне ясно видно, как вы бравируете. Кичитесь своей силой, боитесь признать слабости.

Вот что он задумал. Его цель – уязвить нашу гордость… гордость. Я открываю рот, чтобы вмешаться… но как? Калифорния, дикая, вольная, богатая – и мой дом тоже, я не собираюсь слушать насмешки янки.

– Я путешествую по Америке много лет, – тихо продолжает мистер Рид. – Больше лет, чем вашему старшему сыну, мистер Дюран. И уже трижды связывался с такими дикарями, как вы. И с южанами, и с вашими соседями поближе… Штаты меняются, а ваша гордыня нет. Язык честного американца не повернется назвать это гордостью. Фрукты, кобылы, металлы, хлопок, табак, сахар… Вам кажется, что богатство ваших краев возносит вас над Севером. Янки… вы называете нас янки, смеетесь за нашими спинами! Но правда проста. Вы все – наша дойная корова.

Я понимаю, что отец в шаге от убийства. Все фигуры речи в моей голове на глазах превращаются в явь. А самое ужасное, что и я готов разорвать этого янки на куски и закопать под кленами. Он за минуту облил помоями все, во что мы верим, и безнаказанным уже не уйдет. Весь город через полчаса будет в курсе этой ссоры, и отец ни в коем случае не спустит такое оскорбление. Я кидаю взгляд на Грегори. Он отошел на шаг назад, в темноту, и я уже не могу нормально различить черты его лица, лишь волосы потухшим костром цепляют взгляд. Его поглощает тьма.

Мы вчетвером ведем каждый свою войну. Я за землю, отец – за гордость, Грегори – за свою душу, а мистер Рид – за ненавистное золото. Только судьба и время рассудит, кто из нас прав. Интересно, на какие же уловки пойдет теперь мистер Рид, чтобы продолжить свое сражение?

– Вы, мистер Дюран, такой же, хотя казались куда умнее.

Мой отец открывает рот – возможно, чтобы пресечь вопиющую лесть, – но мистер Рид не позволяет.

– Вы, конечно, управляетесь с револьвером лучше моего, а что насчет лошадей?

Я вижу, как отец чуть ли не задыхается от возмущения. Он занимался лошадьми всю жизнь, научился ездить верхом до того, как ходить!

– Мы провели всю жизнь в дороге и участвовали в десятке скачек. Что думаете, мистер Дюран? Готовы побороться за честь вашего штата там, где вы хвастаете больше всего?

– Да ржавая подкова моих лошадей скачет во сто крат лучше ваших кляч. – Отец качает головой. – На вашем месте я выбрал бы смерть.

– Смерть сама разберется, кого ей прибрать, – холодно бросает мистер Рид, медлит и чуть тише продолжает: – Предлагаю увеличить ставки, раз вам так хочется крови, мистер Дюран. Конечно же, если ваши лошади настолько хороши.

– Валяйте.

– Ранчо, – ровно говорит мистер Рид.

Кажется, в это мгновение мое сердце останавливается.