Doll Хаус. Собиратель кукол

Я подхожу ней, поправляю вилку и ставлю пальцы в правильное положение. Оплетаю ее руку с вилкой своими пальцами и показываю, как накалывать кусочки, как набирать их. Бекки продолжает есть, не зная, куда деться от стыда.

— Не стоит стыдиться, если ты чего-то не умеешь.

— Я всегда ела только ложкой.

— Ничего.

У меня нет желания быть для нее строгим учителем, просто хочу дать Бекки хоть что-то, чем ее обделили общество и семья.

Я отношу тарелки в раковину, заливаю их водой.

— Давай я, — предлагает она, прежде чем я успеваю дотронуться до первой.

— Хорошо.

Я отдаю ей губку. Посуду Бекки моет старательно и умело, до скрипа, а я стою рядом с полотенцем наготове и перетираю посуду, как делал в детстве, когда помогал маме на кухне. Последняя тарелка занимает свое место, и я просушиваю полотенцем ее руки, завороженный длиной и изяществом пальцев. Она опускает глаза, скромно и достойно, но в следующий момент трепещущие, как крылья бабочки, ресницы подлетают, и Бекки смотрит на меня так пронзительно, что пульс подскакивает до сотки. Сквозь тонкую ткань я чувствую, как ее руки дрожат и горят огнем. Пара секунд, и я наконец разжимаю пальцы, позволив ей выскользнуть из полотенца.

— У меня есть для тебя еще кое-что, — говорю я и кладу на стол сверток из книжного.

— Что это? — Щеки ее вновь заливаются деликатным румянцем.

— Открой!

Она разворачивает коричневую бумагу и смотрит на содержимое немного разочарованно.

— Книги?

— Я буду учить тебя читать, — говорю я не в силах скрыть воодушевления.

Я считаю, что чтение — это дар человечеству. Буквы — это ключи к фантастическим мирам, коих миллиарды, и они все твои. И я хочу подарить их ей.

Бекки так мила в своем детском упорстве и старательности. С готовностью произносит звуки и слова своим серебряным голоском. Вспоминаю недавний разговор с Кэнди. Она всегда говорит более высоким голосом. Большинство женщин симулирует. И не только оргазм. Одни предпочитаю говорить высоким голосом, другие, наоборот, — низким и грудным. А она звенит, словно в голос замешали хрусталь, и это природная данность. Ее свежее личико, тронутое только умыванием, — тоже подарок природы. Я давно не соприкасался с чем-то столь чистым и неиспорченным.

Бекки сдувает со лба прядь волос и засучивает рукава. На правой руке, тонкой и изящной, уродливый, застарелый шрам.

— Что это? — спрашиваю.

Она краснеет и натягивает рукав так, чтоб спрятать от меня это «украшение».

— Мать приложила меня рукой о плиту.

— В смысле?

— Просто взяла мою руку и прижала к горячей поверхности на некоторое время.

— За что тебя так? — Я ошарашен. Моя мать сама бы приложилась рукой о плиту лишь бы меня уберечь.

— За воровство, — отвечает она тихо, стараясь не встречаться со мной взглядом.

— Что ты украла?

— Сладкую булочку.

— Господи, Бекки!

— Знаешь, Митчелл, поучение розгами и другие наказания — это часть жизни в общине.

Она медленно поднимается на ноги, поворачивается ко мне спиной и чуть приподнимает кофточку: поясница исполосована длинными белесыми шрамами.

— Мне так жаль.

Я подхожу к девочке и кладу руку на плечо, а она смотрит на меня, как на человека, способного вырвать треклятые розги и распылить их на атомы.

Ты права, девочка. Я сломаю об колено каждого, кто посмеет тебя обидеть.

Глава 3. Новая жертва

Мы бодро шагаем по коридору полицейского морга. Над головами трещат лампы, наполняющие пространство голубоватым светом, который кажется таким же мертвым, как и здешние постояльцы. Я вдыхаю влажный воздух, пропитанный дезинфицирующими средствами и легким формалиновым душком, таким же острым, как духи Эли. Сегодня тут абсолютно пусто, и наши шаги наполняют это тихое место непочтительным эхом.

Саймон останавливается у дверей прозекторской и резко поворачивается лицом ко мне.

— Босс, можно я сегодня не пойду? — гнусавит он.

— С чего вдруг? — огрызаюсь я, готовый в любой момент вспыхнуть, как спичка.

Все, о чем я могу думать — это девушка, которая там лежит. Девушка, которая оказалась на холодном столе из-за нас. Все остальные воспринимают дело Душителя как обычную работу, а в его жертвах отказываются видеть людей. Так проще. Да только я так не могу.

— Понимаете, босс, этот запах… он просто впитывается в тебя, а у меня свидание с девушкой вечером.

— Так пойди и помойся, — цежу я сквозь стиснутые зубы.

— Его не отмоешь. Он впитывается в слизистые рта и носа, а мне еще целовать ее на прощанье. Поцелуй с запахом мертвечины. — Он морщится.

— Из тебя не выйдет хорошего копа, — отпускаю я хлесткое замечание, которое, впрочем, не производит на протеже должного эффекта.

— Я понимаю, босс, но не всем так повезло совместить личную жизнь с просмотром трупов. — Он понимает, что сморозил лишнего, и тут же заводит новую тираду, пытаясь вывернуться из неловкой ситуации: — Я имел в виду, что миссис Малленс тоже профессионал и ничего против душка не имеет.

— Еще раз скажешь нечто подобное и будешь Эли столы мыть! — бросаю я угрозу эффектную, но, к сожалению, абсолютно невыполнимую.