Doll Хаус. Собиратель кукол

Я делаю несколько глубоких вдохов и спешу выйти. Не хватало еще, чтобы она проснулась и увидела меня рядом с собой.

После почти ледяного душа я приступаю к бритью. Соскребаю щетину максимально тщательно, а потом долго рассматриваю себя в зеркале со всех сторон, чтоб убедиться, что кожа абсолютно гладкая. После удаляю триммером волоски в носу и ушах.

Я достаю из гардероба тщательно выглаженную рубашку, а другую такую же укладываю в чехол, чтоб взять с собой на всякий случай. Повязываю синий галстук. Они всегда синие по пятницам. Застегиваю запонки в тон галстука и надеваю черный костюм. Костюм — это нечто такое, что не позволяет расслабиться. Благодаря этой оболочке я обретаю контроль над собой и всем остальным в придачу. Замечаю складку на рукаве и разглаживаю ее утюжком для волос. Последний штрих: зачерпываю пальцами немного помадки для волос и зачесываю жесткие кудри назад.

Уже пора выходить, но я решаю оставить Бекки небольшое послание. Так как она не умеет читать, я достаю из ящика письменного стола диктофон, записываю послание и леплю на клавишу стикер со смайликом.

На носочках пробираюсь в спальню и опять невольно бросаю на нее взгляд. Футболка задралась так высоко, что еще пара сантиметров и я увижу то, чего не должен. Мне становится неловко. Оставляю диктофон рядом с соком и ухожу.

* * *

В офис приезжаю с небольшим опозданием, что для меня нетипично. Наша фирма арендует четыре комнаты на сорок шестом этаже во "Всемирном торговом центре 7". Я занимаю отдельный кабинет, а все остальные ютятся в трех оставшихся помещениях.

— Ну и кто она, Блейк? — спрашивает Стивен, когда я прохожу мимо его стола.

Стоит сказать, что он испытывает ко мне неприязнь, но скрывает это, пытаясь притвориться моим другом. Нет, приятель, даже не близко.

— Ее зовут квартальный отчет, — бросаю на ходу. — Тебе тоже советую.

Спешу укрыться у себя и опустить жалюзи. На столе ноутбук, стопка писчей бумаги и ручка. Ничего лишнего. Открываю ноутбук и засекаю на таймере два часа. Пытаюсь сосредоточиться на мерном стуке клавиш, но ее образ меня не покидает. Мягкие волны волос, детский запах, от которого щемит в груди, голос, переливающийся всеми оттенками эмоций.

Меня будоражит увиденное утром: стройные длинные ноги с изящными щиколотками, тонкая талия и кожа, словно высеченная из бледного мрамора. В ее лице сохранилось что-то детское и наивное. Оно везде: в мило вздернутом носике, в меру пухлых губах, слишком высоких скулах и заросших бровях с нежными тонкими волосками.

Мне нравятся другие женщины: темноглазые брюнетки с большой грудью и хриплым голосом. Но с эстетической точки зрения я не могу не восхищаться Бекки. Таким трепетным созданиям посвящают стихи, с них пишут картины и увековечивают грацию тел в мраморе, но все это мертво, а она — живое воплощение идеальной красоты.

От мыслей о Бекки меня отрывает стук в дверь.

— Открыто, — говорю я и кошусь на таймер. Еще двадцать минут. Ненавижу, когда отвлекают.

В кабинет мягкой поступью кошки заходит Кэнди. И честно сказать, с таким именем и соответствующим потенциалом ей бы иди работать танцовщицей, но любящий отец, он же основатель нашей фирмы, решил, что дочке безопаснее будет в финансовой сфере.

Она растягивает в улыбке припухшие от уколов красоты губы, залитые розового цвета блеском — слой такой толстый, что грозит закапать на стопку бумаги. Ставит на стол чашку чая и коробочку, перевязанную ленточкой.

— Принесла тебе чай и кое-что к нему. — Ее голос такой сладкий, что может запустить метаболический синдром.

— Спасибо, но ты не должна приносить мне чай, — говорю я и отпиваю глоток.

— Мне несложно. Не хочешь открыть подарок? — Она присаживается на край стола; узкая юбка задирается, засвечивая кусочек кружевной резинки.

— Не стоило так стараться ради меня, — улыбаюсь в ответ. Это не флирт, простая вежливость.

— Митчелл, я не поздравила тебя со вступлением в новую должность, вот исправляюсь, — говорит она, выкрутив томность на максимум.

Я открываю коробку. На бархатной подушечке лежат серебряные запонки — буквы МБ. Мои инициалы.

— Мило. Не знаю, как тебя благодарить.

Улыбается, стреляет глазками так, что может замкнуть проводка.

— Давай примерим. Можно? — Она накрывает ладонью мое левое запястье.

Я протягиваю ей руки ладонями вверх. Кэнди ловко отщелкивает запонки и откладывает их в сторону. Ее пальцы проникают под манжеты, поглаживают меня с минуту, а потом выныривают. Девушка поднимает на меня глаза и, не увидев желаемой реакции, вдевает новые запонки и тщательно расправляют манжеты.

— В этом году тебе не отвертеться от рождественской вечеринки! — заявляет она, дабы преодолеть неловкость.

Она все еще надеется подпоить меня и заманить под омелу. Чтоб усидеть на двух стульях, нужны впечатляющие дипломатические навыки и недюжинный такт. Вероятно, я неплохо прокачал и то и другое, раз умудряюсь работать на довольно вспыльчивого человека и при этом держать во френдзоне его дочку, которая предпринимает все мыслимые и немыслимые попытки меня соблазнить.