Дом корней и руин

– Уходи, – настаивала Косамарас, схватив меня за руку и впившись когтями в плоть. – Уходи прямо сейчас, пока можешь.

– Тогда он просто продолжит делать новых детей. Найдет новых женщин.

– Но не таких, как ты. Они боятся именно тебя.

У меня словно выбили почву из-под ног. Боги боялись… меня?

– Меня?! – с негодованием вскричала я. – Бояться надо не меня! А его! Это его надо остановить!

– Дура! Просто послушай и беги отсюда!

– Я останусь, – твердо заявила я, словно внутренняя решимость могла помочь мне закрепиться в Шонтилаль, в семье Лоран. – Я доведу дело до конца. Это единственный способ убедиться, что Жерар прекратит эксперименты.

Лицо Косамарас исказилось от ярости.

– Я пыталась предупредить тебя. Я пыталась остановить это. Какую бы погибель ты ни принесла в этот мир, надеюсь, она поглотит тебя первой!

Внезапно в статую жирафа ударила ослепительная молния, за которой последовал оглушительный раскат грома. Мне казалось, будто в моей груди пробили зияющую брешь, будто мир вокруг вот-вот превратится в руины. Я закрыла уши руками и крепко зажмурилась.

Когда все успокоилось, я осторожно приоткрыла глаза. Светило солнце. Поляна опустела. Косамарас больше не было. А на вершине холма, наблюдая за происходящим с дощатой тропинки, сидел Алекс с искаженным от ужаса лицом.

39

– Алекс? – осторожно позвала я.

Что он видел? Что слышал? Алекс катился прочь от меня. Он выглядел очень растерянным и испуганным. Я бросилась за ним по травянистому берегу пруда.

– Постой, Алекс! Прошу, подожди!

Он проехал мимо одного из чудовищ Зверинца, напоминающего бабочку со щупальцами, и я потеряла его из виду. Обогнув статую, я увидела, что он остановился на дощатой дорожке, спиной ко мне.

– Алекс…

В моем голосе прозвучала робкая надежда: а что, если это не Алекс? Может, яды все еще действуют? Может, его здесь нет? Но когда он повернулся – реальный, без каких-либо потусторонних черт, – я поняла, что надежда была напрасной.

– Что это было, Верити?

Я облизнула губы, обдумывая ответ.

– Что… что именно ты видел?

Алекс нахмурился:

– Я не знаю. У тебя было что-то вроде… припадка. Ты кричала, и… – Он покачал головой и странно посмотрел на меня. – Ты не в себе?

Мне стало очень обидно. Я знала, что, скорее всего, он так и отреагирует, именно поэтому старалась надежно хранить свою тайну. Но меня все равно задели его слова.

– Я очень даже в себе. Я разговаривала кое с кем.

Алекс с недоверием оглядел сад:

– Здесь никого нет, кроме тебя.

– Был, – настаивала я.

– Я никого не видел.

– Но я… – Быстро подобрав юбку, я присела перед его креслом, чтобы быть на одном уровне с ним. – Я вижу… потустороннее.

– Потустороннее… – эхом повторил он.

– Призраков, – тихо пояснила я.

– Это невозможно.

– Звучит невероятно, но это правда. – Я взяла его за руки, словно пытаясь придать своему признанию некую осязаемость. – Я видела их на протяжении всей своей жизни. С раннего детства. Только… я не всегда понимаю, что это призраки. Моя няня, Ханна… всю жизнь была рядом. Целовала разбитые коленки, рассказывала сказки перед сном. Обнимала меня, когда я плакала, умела рассмешить. Она была самым близким для меня человеком. А в ту ночь, когда я покинула Хаймур, я узнала, что она умерла много лет назад, еще когда я была маленькой… но решила остаться, чтобы присматривать за мной. – Ресницы намокли от слез. – Она была призраком.

Алекс немного смягчился:

– Почему ты не говорила об этом раньше?

– Я не знала, что ты подумаешь. Точнее… знала, поэтому и не говорила. Большинство людей, узнав о том, что кто-то видит призраков, приходит к выводу, что этот человек не в себе, – подчеркнула я и со странным злорадством отметила, как он скривился.

– Получается… сейчас, вот здесь… ты разговаривала с призраком?

– Не совсем.

Я отвела глаза. Я так долго ждала этого момента! Сейчас я расскажу Алексу обо всем, что знаю, признаюсь во всем, что скрывала, и между нами не останется никаких недомолвок. Но теперь, когда этот момент наконец настал и все секреты были готовы сорваться с языка, это вдруг показалось мне невозможным. Я зажмурилась и решила высказать все сразу:

– Это была Вестница, Косамарас. Я вызвала ее, потому что в Шонтилаль происходит нечто ужасное. Твой отец… точнее, его эксперименты.

– Эксперименты? – переспросил Алекс, и я осмелилась открыть глаза. – С цветами? А что с ними?

Я издала протяжный вздох:

– Цветы не единственное, над чем он экспериментирует.

Медленно, мучительно, постепенно я рассказала ему все. Алекс молчал, пока я объясняла, как познакомилась с Констанс, как приняла ее за одну из любовниц Жерара, как узнала, что она стала призраком. Он не шевелился, пока я рассказывала о ее странных детях, о дневниках и папках, о списках женщин. Только когда я упомянула о банках в кабинете, он вышел из оцепенения.

– Я… я не могу в это поверить, – медленно выговорил он. – Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.

Я всей душой желала уберечь его от еще более мучительных открытий.

– Но и это еще не все.

Алекс посмотрел мне в глаза. Я никогда еще не видела его таким измученным.

– Неужели может быть что-то хуже?