Дом корней и руин

Я покраснела, вспомнив, что Виктор умеет разжигать не только такое пламя, но, поймав взгляд Жюлиана, замерла и попыталась скорее отогнать эти мысли.

– Пойду прогуляюсь, – сообщила я, чтобы скорее скрыться от этого проницательного взгляда.

– Постой, – возразил Алекс.

Но я уже направилась к статуе на другом берегу пруда. Это существо было меньше остальных: нечто полосатое и когтистое, с оперенным хвостом и кожистыми крыльями. Я устроилась на кошачьих лапах статуи, которые оказались удивительно удобными, и оглядела братьев. Алекс и Жюлиан увлеченно беседовали, Виктор собирал камешки.

Веки отяжелели, и я сонно заморгала, вдыхая прохладный свежий воздух. Я прислонилась спиной к ноге зверя и расслабилась. Все секреты, которые я так тщательно хранила, наконец были раскрыты. Теперь, когда Алекс все знал и у нас появился план, можно было согласовать конкретные шаги и действовать сообща.

На душе стало спокойно – впервые за все время, проведенное в Шонтилаль. Я погрузилась в дрему с робкой надеждой на то, что добро победит и мы с Алексом сможем доказать, что даже боги ошибаются.

40

Я открыла глаза, услышав рядом тихий шелест. Виктор стоял неподалеку, у пруда. Он наклонился к высокой траве, сорвал веточку красивых цветов и протянул мне. Я неохотно соскользнула со статуи и подошла ближе.

– Что это? – спросила я, повертев стебель между пальцами. Соцветие напоминало юбку дамы, кружащейся по бальному залу.

– Ясенец белый. Понюхай.

Я поднесла растение к носу и уловила сильный лимонный аромат.

– Ой…

Глаза заслезились от неожиданности.

– Приятно пахнут, не правда ли? На самом деле они особенные.

– Почему?

– Масла, содержащиеся в их листьях, удивительно легко воспламеняются, – объяснил Виктор, глядя на десятки высоких растений вдоль берега. – Можно поджечь целую поляну… но сами они не сгорят.

У меня возникло предчувствие, что он собирается это сделать, просто чтобы показать мне.

– Не надо, – сказала я и потянулась, чтобы остановить его.

Наши руки едва соприкоснулись, но что-то поменялось: напряжение в воздухе стало почти ощути-

мым. Я с тревогой посмотрела на Виктора и вспомнила слова Косамарас: «Вы с этим мальчиком сотворите ужасные вещи. Настолько ужасные, что погубите даже богов».

У меня был лишь один миг, один короткий вдох

, чтобы отстраниться и отойти, как будто ничего не произошло. Этот миг наступил. И миновал. Я взяла его за руку.

– Что ты делаешь, Вер?

В его голосе прозвучали теплые нотки радости и одобрения, будто он прекрасно понимал чтó, хотя я сама этого толком не знала. Не говоря ни слова, я обняла его за шею, зарываясь пальцами в густые темные волосы. Он издал тихий звук, вероятно выражающий удивление, но я заглушила его поцелуем.

Виктор ответил, и я выгнулась вперед, навстречу ему, когда он обхватил меня и прижал к груди. Я приоткрыла рот и с бесстыдной, безудержной смелостью коснулась языком его языка. Виктор застонал и прильнул ко мне. Мне пришлось отступить на шаг, и, споткнувшись о камень, я упала назад, но внезапно оказалась на мягкой постели с шелковыми подушками и бархатными покрывалами. Ее точно не было здесь раньше, но я совсем не думала об этом – мне хотелось лишь вытянуться и насладиться этой роскошью и порочным комфортом.

Виктор не заставил себя ждать. Ловким движением он уложил меня на матрас, словно главное блюдо на банкете, подношение на жертвенном алтаре. Его пальцы скользили по моему телу с благоговейной пылкостью; он низко склонился надо мной, как будто забывшись в исступленной мольбе.

Над нами простиралась бесконечная синева ночного неба, усыпанного мерцающими звездами, которые казались ближе, чем когда-либо. Дорожки космической пыли сливались и искрились, падая на голую спину Виктора и освещая мои белые ноги. Я чувствовала, как наполняюсь этой чужеродной энергией, как она проникает в мою сущность, навсегда меняя меня и превращая в нечто совершенно иное. Я словно наблюдала за рождением нашего мира, нашей галактики, самого нашего существования.

Но потом небо исчезло: его заслонил Виктор, который склонился надо мной, осыпая поцелуями шею, живот и грудь. Его кожа была обжигающе горячей. Наше дыхание участилось и стало более прерывистым; воздух наполнился тайными, темными, невысказанными желаниями. Я провела пальцами по мышцам его груди, исследуя рельеф тела, столь не похожего на мое. Он направил мои руки ниже, к своему животу. Наши тела покрылись испариной от обжигающего вожделения, и я притянула его к себе, чтобы он оказался сверху.

Я жаждала его, доведенная почти до безумия непреодолимым желанием получить больше прикосновений и всего того порочного и прекрасного, что они таили. Кровь вскипала от страсти, и у меня сводило пальцы от невыносимого томления и голода. Виктор впился пальцами в мою кожу, оставляя дорожку из огненных поцелуев вдоль венериного холма, и я, задыхаясь, распахнула глаза.