Дом корней и руин

– Ты находишь мои страдания забавными? – возмутилась я, выглянув из-за холста. – Вообще-то я могу добавить несколько бородавок на твое лицо, и тогда над этим портретом будут хохотать все последующие поколения Лоранов.

Алекс поднял руку, словно обещая прекратить, но рассмеялся еще сильнее:

– Я просто представил, как ты выбегаешь в коридор – очевидно, чрезвычайно соблазнительная в одной лишь ночной рубашке, – быстро добавил он, – и с кочергой наперевес, чтобы расправиться с павлинами. – Алекс изобразил, как убивает одну из птиц, и взглянул на меня.

Его глаза искрились весельем, и хотя я по-прежнему злилась, но невольно улыбнулась, возвращаясь к работе. Портрет был близок к завершению. Оставалось добавить блики и тени, чтобы работа выглядела более реалистично, и дописать пару деталей на заднем плане, прежде чем приступить к лицу. Мне нравилось завершать работу именно этим.

По правде говоря, мне не хотелось, чтобы наши сеансы заканчивались. Часы, проведенные с Алексом, всегда были лучшей частью дня. Дофина подробно расписывала каждую минуту моего бодрствования; она всегда находила повод для поездки в город, отодвигая работу над портретом даже не на второй, а на двадцать второй план. Казалось, ей доставляло особое удовольствие отвергать любые мои идеи по поводу свадьбы и принимать за меня решения насчет одежды и моей внешности в целом.

Сегодня утром она заявила, что мы отправимся в парфюмерный бутик, чтобы подобрать для меня знаковый аромат, подобающий будущей герцогине.

– Я не пользуюсь духами, – сказала я, допивая третью чашку кофе.

Дофина кивнула, как бы намекая, что давно это заметила.

Жерар почти все время проводил в оранжерее, постоянно задерживая ужины, отчего лицо Дофины темнело от гнева, или же появлялся в самый неподходящий момент, чтобы проверить мои знания о знатных домах Арканнии, попутно отпуская завуалированные намеки и все более бестактные комментарии по поводу целого выводка потомков, которых я должна была произвести на свет.

В моей гостиной регулярно пополнялось количество книг, чтобы я могла изучить все темы, в которых, по мнению Жерара, мне следовало разбираться. Стопки возвышались на письменном столе словно неприступные башни. Мне честно хотелось прочитать все это, но к концу дня, после портретных сессий и бесконечных примерок платьев, дегустаций блюд и обедов с друзьями Дофины, я часто падала в постель совершенно без сил. И ко всему прочему… эти павлины. Я словно попадала в водоворот, втягиваясь сильнее и сильнее, и никак не могла выбраться.

Время, проведенное с Алексом, помогало мне снова почувствовать себя самой собой. Вместе нам было так спокойно и приятно! Только я и он. Никаких двусмысленностей, никаких колкостей. Я могла ничего не бояться и дышать свободно.

– На этой неделе будет банкет в честь годовщины свадьбы Флер де Пуа, – напомнил Алекс, витая в своих мыслях.

Я вспомнила пожилую пару с праздничного ужина. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, хотя на самом деле это было всего три недели назад.

– Сколько лет они вместе?

– Пятьдесят пять.

Я удивленно вскинула брови.

– Когда-нибудь у нас тоже будет такой юбилей, – уверенно заявил Алекс. – Через пятьдесят пять лет я буду смотреть на тебя во время нашего праздника и говорить: «Помнишь, той весной ты написала мой портрет? Каким же наивным дурачком я был тогда! Я думал, ты никогда не будешь прекраснее, чем тогда, но сейчас… ты просто великолепна».

– А я наклонюсь к тебе и громко попрошу повторить, что ты сказал, потому что в первый раз не расслышала.

Алекс просиял:

– Не сомневаюсь, что тогда наша любовь будет сильнее, чем сейчас. А вот насчет слуха не уверен.

Улыбка на моих губах застыла и тут же померкла.

– О чем ты думаешь? – спросил Алекс, тут же почуяв неладное.

Я немного поводила кистью по палитре, выигрывая время. Я еще не говорила Алексу о встрече с любовницей Жерара в день нашей помолвки. Я чувствовала, что давно пора – мне и так было что скрывать, и не хотелось добавлять еще тайн, – но не знала, с чего начать. Мне было сложно представить, как непринужденно перейти к такой теме.

– Верити! – настойчиво позвал Алекс и подъехал поближе. Он протянул было руку, чтобы коснуться меня, но остановился. – Я что-то не так сказал?

– Конечно, нет.

– Иногда я переживаю… – Он замолк, не договорив.

– Из-за чего?

– Неважно, – пробормотал Алекс и отвел глаза.

Я склонила голову, пытаясь поймать его взгляд. Он поджал губы, но затем все же ответил:

– Для меня все это так ново. Я боюсь… переживаю, что был слишком напорист, слишком пылок.

– О нет, Алекс, что ты! – начала я и только потом поняла, что он пытается сказать. – Ты волнуешься?

Он кивнул, и сердце сжалось от этого трогательного признания, обнажающего всю его уязвимость.

– Я тоже, – созналась я, отложив палитру. – Я волнуюсь… все время.

Алекс нахмурился:

– Из-за чего?

– Боюсь все испортить… Испортить все между нами. Я вообще плохо понимаю, что делаю, особенно наедине с тобой. Я постоянно боюсь, что сделаю что-то не так и ты останешься… неудовлетворенным.