Дом на улице Гоголя (СИ)

Когда вышли на освещённую солнцем тропу, Наталья решила, что молчать дольше было бы с её стороны просто невежливым — Владимир Николаевич всё-таки гость, а гостя нужно занимать. Она стала спрашивать Батурлина о его работе, тот отвечал охотно, открыто поглядывая на спутницу, словно и не вспоминал только что бунинских «Тёмных аллей», будто и не показалось ему, что сюжет рассказа вдруг пришёлся кстати. Молодой барин слюбился с дворовой девкой, уехал, забыл, спустя много лет снова повстречал её. Хоть жизнь и не удалась, а не жаль ему, что расстались тогда, тошно барину от мысли, что эта женщина могла стать матерью его детей. Отсутствие породы и должного воспитания одной любовью не возместишь. «Как о воде протекшей будешь вспоминать?»

— А почему пластическая хирургия? Почему именно пластическая хирургия? — спросила Наташа. — У меня этот выбор как-то не увязывается с образом юного партизана. — К ней вернулась давно заброшенная мягкая ироничность.

— Не знаю, право, сколько тут от осознанного выбора. Так сложилось. Я не знал, как распорядиться наследством, доставшимся мне от дяди, и как раз в это время произошла случайная, как мне сначала думалось, встреча со школьным товарищем Этьеном Роша — вашим доктором, Наталья Павловна. Этьен к тому времени несколько лет отработал хирургом в ожоговом центре, где ввиду специфики того медицинского учреждения занимался, в основном, кожной пластикой. Он самостоятельно прошёл стажировку по пластической хирургии, и просто бредил идеей создания специализированной клиники. Этьен очень постарался заразить меня своей идеей, говорил, что пластическая хирургия — это медицинский Клондайк наших дней, что скоро наступит время, когда люди будут прибегать к пластике не только в силу уродств и увечий, но, не желая поддаваться возрасту, все поголовно примутся улучшать внешность. В конце шестидесятых это казалось сильным преувеличением, но, как теперь выяснилось, Этьен был недалёк от истины. А тогда, поддавшись уверенности Роша в успехе предприятия, я рискнул всем, что у меня тогда появилось — наследством, доставшимся от Павла Сергеевича.

— Так вы продолжали поддерживать отношения с дядей? И как к этому относился ваш отец? — Наташа спрашивала, желая выказать заинтересованность, однако волновало её другое. Ей отчего-то стало казаться, что вот сейчас, в этой сумрачной аллее парка, решается нечто очень важное, и решение это принимается не хотением Наталии Василевской и Владимира Батурлина.

— Отец не желал общаться с Павлом Сергеевичем после своего освобождения из вишистской тюрьмы, до самой смерти брата он с ним так и не встретился, — продолжал Батурлин. — К тому же, дядя сразу после освобождения Франции вынужден был уехать в Швейцарию — ему не сладко пришлось бы при де Голле. В молодости дядя любил женщин так же сильно, как и чтил святость семейного очага, поэтому женился, когда ему было далеко за сорок. Единственный, поздний, сын Павла Сергеевича —покончил с собой в шестнадцать лет, когда вскрылась неприятная правда о сотрудничестве дяди с гитлеровцами. Серж — сын Павла Сергеевича — во время войны был ещё мал, а после начались разоблачения, ровесники презирали кузена... он был слишком юн, он не выдержал. Жена Павла Сергеевича, добрая женщина из хорошей русской семьи, ненадолго пережила сына. Дядя был сломлен, он искал поддержки у брата, но тот не желал его знать. Так случилось, что я стал единственным человеком, которому Павел Сергеевич доверил своё раскаяние. Свидетельствую: оно было искренним и глубоким. К концу жизни Павла Сергеевича мы стали очень близки, так что нет никакой странности в том, что всё своё имущество он завещал мне — больше было просто некому.

—

Кстати, за время службы на вишистов дядя ничуть не разжился, у него оставалось только то, чем он владел после бегства из России: особняк в Париже и вилла в Ницце, и — никаких банковских счетов. Разбирая бумаги Павла Сергеевича, я понял, что последние годы он прожил в крайней нужде. Парижский дом и вилла на юге были в долгах, но дядя ничего не продал, так как желал, чтобы имущество Батурлиных осталось в семье. И как я, зная об этом, мог отказаться от дядиного наследства, на чём настаивал мой отец? Я отдал бывшую недвижимость Павла Сергеевича внаём и за два года очистил от долгов, а как поступать с ней дальше, ещё не решил.

И произошла моя «случайная» встреча с доктором Роша. — Батурлин весело хохотнул. — После Этьен признался, что от моего приятеля он узнал про наследство Павла Сергеевича и понял, что это его шанс. Особняк в стиле османской империи, расположенный в золотом треугольнике Парижа — подходящее местечко для элитной клиники. Изучив вопрос, Этьен к тому времени рассудил, что пластическая хирургия может успешно существовать лишь в секторе элитарной медицины; уровнем ниже, будь руки хирургов хоть из чистого золота, дело обернётся одними убытками.