Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Противоположное мнение — точнее, мнение оппозиции — было смешанным; в конце концов, Дизраэли перехитрил либералов. Гладстон немедленно схватился за оружие. «Не знаю повода, — писал он Гранвилю, — который способен служить оправданием или извинением, кроме того, что с его помощью стало возможно предотвратить закрытие канала. Но… закрытие Лондонской и Северо-Западной [железной дороги] возымело бы такое же действие». Даже если бы покупку осуществили «в согласии с остальными силами», она стала «поступком недальновидным, чреватым будущими осложнениями»;

проведенная односторонне, она может считаться «глупостью, осложненной личной опасностью». Он предвидел «серьезные последствия». По мнению Гладстона, правильный порядок действий должен был включать парламентские консультации и привлечение Английского Банка. Но письмо Гранвиля Гладстону от 28 ноября представляло собой всего лишь череду полусырых вопросов. «Что касается моего первого впечатления, — писал он, — которому я не доверяю, дело кажется очень глупым». Правда, он сам не знал почему. Неужели «беспрецедентно… что правительство должно стать акционером частного предприятия, над которым они не получили бы контроля обычным путем?».

«Разве не достаточный политический ход — побудить другие страны принять необходимые меры предосторожности[?]

Разве не может быть, что Лессепс и Ротшильды ввели прав-во в заблуждение, дав такой стимул акциям Суэцкого канала угрозами, что их купят французские капиталисты[?]

Неужели прав-во намеревается купить на открытом рынке еще 100 тысяч акций по повышенным ценам, чтобы получить фактический контроль[?] Если да, не могут ли оставшиеся акционеры все же создавать им бесконечные трудности[?]

Разве не вызовет [покупка] всевозможные международные затруднения и вопросы[?]

Должен ли канал остаться в подчинении сил, действующих по своему усмотрению, которые мы всегда поддерживали, когда он принадлежал султану[?]

Разве можно брать на себя такую огромную ответственность, не проконсультировавшись немедленно с парламентом[?]»

«Я полагаю, — завершал он свои неубедительные доводы, — что чем тише мы будем держаться в вопросе о Суэцком канале, тем лучше в настоящее время». Такую точку зрения поддерживал и лорд Хартингтон, который официально стал лидером лейбористов после отставки Гладстона; он предвидел популярность хода Дизраэли.

Следовательно, дать полный выход инстинктивному неодобрению, какое осторожно высказывал Гладстон, предстояло бывшему министру финансов сэру Роберту Лоу. В своей, как язвил Дизраэли, «обличительной речи против „правительства спекулянтов“» Лоу утверждал, что общие издержки Ротшильдов — 150 тысяч ф. ст. за заем в 4 млн ф. ст. сроком на три месяца — приближались к 15 % годовых, цифра более подходящая для правительства Египта, чем Великобритании (очевидно, такую точку зрения разделяли многие в казначействе, включая секретаря У. Х. Смита). Либеральные критики также взяли на вооружение слова Гранвиля о том, что покупка акций дала толчок к «азартной игре на фондовой бирже» — спекуляциям египетскими облигациями, которыми занимались те, кто был в курсе, то есть Ротшильды. Впоследствии этому поверил поверенный Дизраэли Филип Роуз, который считал, что Ротшильды «сильно выгадали», «скупив египетских облигаций на миллионы». Сам Дизраэли считал, что они получили «по крайней мере ¼ миллиона», хотя Монтэгю Корри слышал из другого источника, что «Ротшильды ни в малейшей степени не воспользовались ценными сведениями, так как считали, что находятся на положении правительства». Еще одним доводом оппозиции стал избитый анекдот о том, что Натти как член парламента не имел права наживаться на государственном займе; данное утверждение легко опровергалось доводом, что Натти в то время еще не был полноправным партнером банкирского дома. Лайонел же в 1874 г. потерял свое место в парламенте.