Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Однако, как считал сам Виллель, «канонада вредна для денег»; и, подобно угрозе Каннинга войны из-за Португалии, его согласие на совместные военные действия против турок беспокоило Ротшильдов. Для этого имелись две причины: во-первых, они склонны были разделять протурецкие взгляды Меттерниха, хотя в 1825 г. планы займа для Константинополя потерпели неудачу; во-вторых, их отношения с Санкт-Петербургом претерпели резкую перемену после назначения министром финансов графа Канкрина, который не делал секрета из того, что считает размещенный Ротшильдами в 1822 г. заем для России «бесполезным».

Все это помогает объяснить, почему в 1828 г. Натан так радовался назначению Веллингтона премьер-министром. Было общеизвестно, что герцог не одобряет внешнюю политику Каннинга. Как и король, Веллингтон полагал, что Каннинг играет на руку царю, обратившись против «древнего союзника» Великобритании, турецкого султана. «Консоли сразу пошли вверх благодаря нашим [новым] министрам, — с радостью сообщал Натан Карлу. — Благодарение Богу, что у нас хорошие новости, а Россия подождет [, прежде чем продолжать военные действия], благодаря Веллингтону все за мир, что меня не удивляет, так как наш король в своих речах не что иное, как толом алейхем [мир вам]».

Примерно тогда же миссис Арбетнот спросила Натана, «что в Сити думают о герцоге». Как она записала в дневнике, «он ответил, что они испытывают к нему безграничное доверие». За два с половиной года последовавшего премьерства Веллингтона это безграничное доверие подтвердилось прочной финансовой поддержкой его внешней политики, разительно отличавшейся от политики Каннинга. Натан не только закупил значительные суммы казначейских векселей (на 1 млн ф. ст. в 1828 г. и на 3 млн — в 1829 г.); он также отправил Мигелу 50 тысяч фунтов «под гарантию правительства Великобритании», чтобы тот смог вступить в должность регента при малолетней королеве Португалии. Одновременно он предоставил заем в 769 тысяч ф. ст. брату Мигела Педру, императору Бразилии, в попытке стабилизировать бразильские финансы, еще неустойчивые после долгового кризиса Латинской Америки 1825 г.[65]

5.5. «Снайпер», «Держи вора», или Джон Буль между двумя мошенниками, доносчиками и главами полиции, вызванными, чтобы спасти его из рук карманных воров. Посвящается держателям иностранных облигацийв целом (1829)

Вполне предсказуемо, что такая смешанная политика лила воду на мельницу сатириков. На карикатурах 1828 г. не раз можно было увидеть намеки на «денежки дона Мигела». Бразильские финансовые трудности высмеивались и на карикатуре «Держи вора!», появившейся после отказа Педру от уплаты долга по более раннему займу 1823 г. (см. ил. 5.5). На ней Натан советует дону Педру не платить британским держателям облигаций, представленных распростертым на земле Джоном Булем. «Если ты им заплатишь, то захочешь больше денег, — внушает Натан Педру, — а сейчас это неудобно». Дьявол нашептывает на ухо Натану: «Вели ему назвать это политической целесообразностью — уж ты-то знаешь, как легко надуть Джона Буля!»

Ротшильды поддержали Веллингтона и когда, вопреки ожиданиям Натана, Россия в 1828 г. возобновила враждебные действия против Турции. Просьбу России о займе вежливо отклонили, к большой радости Меттерниха. В течение всей военной кампании братья не оставляли надежды на то, что русские дадут обратный ход. Когда, к их досаде, русские победили и наложили на Турцию скромную контрибуцию по условиям Адрианопольского мира (сентябрь 1829 г.), Ротшильды поспешили предложить свои услуги для облегчения выплат. Единственное, о чем они беспокоились во время этого, первого из многих европейских кризисов, которые им пришлось пережить, — что Веллингтон сочтет себя обязанным вступить в войну против России. Как и в случае с Португалией, теперь Ротшильды придерживались пацифистских взглядов, как подчеркивал Натан в письме Соломону: «Здесь есть те, кто хочет, чтобы мы [Великобритания] поссорились… с [послом России] Ливеном… и хотят, чтобы мы послали гневные ноты… Должен тебе сказать, что Веллингтон и Пиль и хотели бы поссориться с Россией, но в конце концов нам придется пойти на войну. Я не за демонстрации, и мы должны позаботиться о сохранении мира. Что толку в ссорах? Русские зашли слишком далеко, и весь мир будет сердиться на нас. Нас спросят: „Почему вы не сделали того же год назад?“ Если теперь Англия объявит: „Да, мы разозлились и хотим воевать“, — Австрия и Франция скажут: „Мы останемся в стороне“. Они бросят нас в тяжелом положении, и нам придется воевать в одиночку. Я пошел к Веллингтону и поздравил его с миром. Он сказал: „Мира еще нет. Он еще не ратифицирован“. <…> Все недовольны русским миром во всех отношениях. [Но] кабинет решил пока сохранять спокойствие и не писать России, выждать и посмотреть, что будет».