Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Оглядываясь назад, можно сказать, что предложенная Пилем реформа оказалась не столь последовательной, как он думал. Если даже вынести за скобки ее политическую саморазрушающую силу (ни в коем случае не уникальную для истории Великобритании XIX в.), ее экономические последствия оказались совсем не удовлетворительными даже по меркам того, что называлось «Веком примирения». Теоретически более низкие импортные пошлины, увеличивая объем торговли, должны были принести стране дополнительный доход. Но такое последствие было маловероятным при том ослаблении экономики, которое наблюдалось в 1840-е гг., что усугублял и Закон о банковской лицензии, ограничивавший хождение отечественных банкнот по мере сокращения золотовалютных резервов Английского банка. В результате подоходный налог, считавшийся поначалу временной мерой, вскоре начал выглядеть как нечто постоянное, хотя идеологический наследник Пиля, Гладстон, никогда не терял надежды его отменить. Не удалось Пилю и развернуть страну в сторону избавления от долговой зависимости, на чем он настаивал: только в 1844–1845 гг. правительству удалось устранить дефицит, а превышение доходов над расходами наблюдалось лишь три года подряд, до того, как кризис 1847–1848 гг. снова вынудил правительство занимать. Тем не менее невозможно отрицать, что для своего времени финансовая система Пиля была «прочной»; более того, она заложила основы финансовой и денежной политики на весь оставшийся XIX в. Трехпроцентные консоли выросли с 87 в октябре 1841 г. до 101 три года спустя — явное указание на то, что в Сити такую политику одобрили.

С другой стороны, банкиры по-прежнему были недовольны прописанной им горькой пилюлей, хотя они и понимали, что в целом лекарство полезно для финансовой системы страны. В этом контексте важно, что уже в 1830 г. Пиль задумал заново ввести подоходный налог как способ «дотянуться до таких людей, как Бэринг, его [Пиля] отец, Ротшильд и другие, а также лиц, живущих за пределами страны, в которой они получают доход… чтобы уравнять низшие классы с высшими и уменьшить бремя налогообложения на бедняков». В 1842 г., когда до Ротшильдов «дотянулись», они были совсем не довольны. Конечно, у них имелись и другие причины для враждебности к правительству Пиля. Тори не только протестовали против предоставления евреям равных прав. Приход к власти правительства тори угрожал новой возможностью союза Великобритании и России против либеральной Франции. С самых первых дней прихода Пиля к власти Ротшильды откровенно сопротивлялись его финансовой политике. Судя по всему, камнем преткновения стал подоходный налог.

Хотя Нат сознавал преимущества сбалансированного бюджета и обоснованно прогнозировал рост консолей, который за этим последует, ему не нравились средства, к которым прибегал Пиль для достижения цели. Например, он предвидел практические трудности в оценке. «Как, — спрашивал он вскоре после того, как Генри Гоулберн, канцлер казначейства (министр финансов) в правительстве Пиля, представил свой первый бюджет, — сборщики налогов будут узнавать реальный доход купцов и банкиров, которые в основном и сами не знают, какой назвать доход, пока не подведут баланс?» Год спустя он откровенно спрашивал братьев, оценивают ли они, составляя налоговую декларацию, «все акции по рыночной цене, и добавляют ли ее… к прибыли», или записывают «нереализованные акции по цене прошлого года» и платят налоги «только с реально полученной прибыли и реальных доходов»? Данный вопрос раскрывает некоторые трудности, неотъемлемо связанные с налогообложением таких людей, как Ротшильды; известно, что они всегда несколько вольно относились к бухучету. «Очень неприятно иметь дело с вашими паршивыми сборщиками налогов, — писал он в начале 1844 г., — особенно если приходится показывать свои книги комиссарам… Сообщите мне, каков ваш баланс. Рекомендую не включать в отчет прибыль по непроданным ценным бумагам».