Дом Ворона

Гранвилл отобрал двадцать человек, утром их повесят на площади Святого Михаила. Равена узнала об этом ранним утром, когда выглянула в окно и увидела, как сколачивают виселицы. Люди Гранвилла трудились, устанавливая столбы – Равена насчитала ровно двадцать. Вдалеке стояли горожане, и она заметила, как женщины вытирают слезы.

Издалека донесся тяжелый и тоскливый голос колокола, похожий на вздох.

Равена выбежала из комнаты, спустилась в гостиную. Гранвилл, бодрый и энергичный, несмотря на бессонную ночь, сидел в кресле с газетой и чашкой кофе. Увидев Равену, он ухмыльнулся и спросил:

– Тебя разбудила музыка?

Равена не сразу поняла, что он называет музыкой стук молотков и топоров.

– Негодяй, – прошептала она. – Ты… Да ни один человек в Каттерике не заслуживает смерти! Никто не бросал бомбу, ты…

– Да. – Гранвилл кивнул, сложил газету и сделал глоток из чашки. – Да, мне просто нужен повод, чтобы навести здесь порядок. Двадцать северных ублюдков попляшут в петле, а остальные сделаются милыми и сговорчивыми. Никаких забастовок на шахтах, никаких попыток бунта. По-моему, прекрасно. Если мне еще принесут голову этого Робина Хонни, я буду считать свою работу выполненной.

– Я напишу королю, – сказала Равена, прекрасно понимая, что Гранвилла этим не запугать.

Он вопросительно поднял бровь.

– А, так ты умеешь писать? Что ж, пиши. Его величество ответит, что я действую по предложенному им плану усмирения Севера. – Гранвилл поднялся, сделал несколько шагов к Равене, и она почувствовала, что от него пахнет железом и кровью. – Так что не трать время даром.

«Авриль скоро придет к нам на помощь», – прозвучали в ушах Равены слова Свена. Вчера декан обнял ее и сказал, что теперь у них есть надежда. При мысли о том, что брат покинул Хвост и едет в Ливендон, Равену охватывала одновременно радость и жуть.

– И будь умницей, – добавил Гранвилл и мягко, почти любовно погладил Равену по щеке; прикосновение отразилось в ее душе какой-то замогильной жутью. – Если мне что-то не понравится, я прикажу повесить еще пятерых. Его величество разрешил мне импровизировать.

– Я вижу, – ответила Равена. Сейчас в ней все горело от гнева, а пальцы холодели, оттого что она понимала свое бессилие. Равене казалось, что в ней поднимается огонь, она даже почувствовала жжение в горле. – Однажды тебя казнят за твои импровизации.

Это было сказано настолько спокойно, что невозмутимое лицо Гранвилла дрогнуло, словно Равена как-то сумела пробить его броню. Впрочем, он тут же усмехнулся и добавил:

– Это, конечно, будешь ты, я помню. Ты так отблагодарила меня за то, что я закрыл тебя своим телом.

Равена улыбнулась в ответ. Желание вгрызться в горло Гранвилла было так велико, что она ощутила вкус крови во рту.

– Закрыл от игрушечной бомбы. Это был великий подвиг.

Гранвилл подошел вплотную. Сжал ее щеки так сильно, что слезы брызнули. От него веяло такой силой и ненавистью, что у Равены ноги подкосились.

«Авриль едет сюда, – только эта мысль помогла ей устоять и не упасть на ковер. – Тебе недолго осталось, сволочь».

– Когда все кончится и Север снова станет послушнее, – мягко произнес Гранвилл, – его величество разрешил мне убить тебя. И я буду делать это медленно, долго и с удовольствием.

– Ты уже сделал это, – выдохнула Равена ему в лицо. – В соборе…

Гранвилл хищно улыбнулся. В следующий миг он отбросил Равену в сторону – она упала, ударившись спиной о кресло, прокатилась по полу и закусила губу, чтобы не кричать от боли. Она не доставит Гранвиллу такого удовольствия.

– Ты будешь стоять рядом со мной, – негромко произнес он. – И если закроешь глаза, я срежу тебе веки.

Равена в этом не сомневалась.

Казнь началась ровно в полдень. Стоя рядом с Гранвиллом и бургомистром, Равена видела, как на крышах рассаживаются люди с ружьями – будут стрелять, если кто-то в толпе вдруг попробует освободить пленников. На площади царило траурное молчание. Горожане были одеты в черное, стояли молча, но во взглядах, направленных на Гранвилла, была такая ненависть, что Равена не могла не радоваться.

«Ты сдохнешь, мразь, – думала она, глядя на Гранвилла, который держался невозмутимо и спокойно. – Ты сдохнешь, и это будет мой самый счастливый день».

В ней все дрожало и звенело. Порой земля начинала уходить из-под ног, и Равене казалось, что сейчас она упадет в обморок от страха. Люди, рядом с которыми она росла, которые еще несколько дней назад любили, говорили и надеялись, должны были умереть, и Равена никак не могла этому помешать.

– Что мне сделать, чтобы ты отменил казнь? – спросила она. Гранвилл осторожно взял ее руку, поднес к губам.

– Ничего, любовь моя. Это не в твоих силах.

Декан Свен сопровождал повозки с пленниками; увидев его черную мантию, Равена вдруг ощутила почти детскую надежду на чудо. Он сможет найти слова, которые все исправят, он убедит Гранвилла в том, что нужно отменить казнь! Но это продолжалось лишь миг. Ровена знала, что даже Двое, сошедшие с небес, не остановили бы его.

«Это богохульство, – подумала Равена. – Впрочем, нет. Богохульство это то, что он делает с нами».