Домби и сын

М-ръ Тутсъ сдлалъ веселую гримасу; но находя, что радоваться нечему, испустилъ глубокій вздохъ, a разсудивъ, что печалиться не слдовало, сдлалъ опять веселую гримасу. Но недовольный ни однимъ изъ этихъ отвтовъ, онъ съ большимъ трудомъ началъ переводить духъ.

— Вы были очень добры къ моему брату, — сказала Флоренса, повинуясь естественному побужденію вывести изъ затрудненія. — Онъ мн часто говорилъ о васъ.

— О, это ничего не значитъ, — подхватилъ м-ръ Тутсъ, — a тепло теперь: неправда ли?

— Прекрасная погода, — отвчала Флоренса.

— Лучше и не надо, — сказалъ м-ръ Тутсъ. — Ршительно не запомню, чтобы я когда чувствовалъ себя лучше ныншняго. Покорно васъ благодарю, миссъ Домби.

И посл этой неожиданной новости, м-ръ Тутсъ опустился въ глубокій кладезь молчанія.

— Вы, кажется, ужъ оставили пансіонъ д-ра Блимбера? — спросила Флоренса, пробуя вытащить его оттуда.

— Какъ же, совсмъ оставилъ, — отвчалъ м-ръ Тутсъ, и снова погрузился въ тотъ же кладезь.

На этотъ разъонъ попалъ на самое дно и барахтался минутъ десять. По истеченіи этого времени, вдругъ онъ сказалъ:

— Счастливо оставаться, миссъ Домби. Прощайте!

— Какъ? вы ужъ уходите? — спросила Флоренса, вставая со стула.

— A не знаю, право. Нтъ, еще не сейчасъ, — сказалъ м-ръ Тутсъ, усаживаясь опять на свое мсто совершенно сверхъ всякаго ожиданія. — Я бы хотлъ, или, то есть, я бы желалъ — ну, да вдь это все равно, миссъ Домби?

— Конечно, все равно. Говорите со мной смле, м-ръ Тутсъ, — сказала Флоренса съ кроткой улыбкой. — Мн очень пріятно слышать отъ васъ о моемъ брат.

— Я бы хотлъ, — началъ опять м-ръ Тутсъ, и лицо его, обыкновенно безжизненное, вдругъ осмыслилось выраженіемъ живйшей симпатіи. — Бдный Домби! Вотъ ужъ не думалъ, не гадалъ, чтобы Борджесъ и компанія — славные портные, миссъ Домби, только очень дороги, мы съ вашимъ братцемъ часто о нихъ говорили, a какъ было знать, что придется имъ заказывать это платье! — М-ръ Тутсъ былъ въ траур. — Бдный Домби! что же вы скажете, миссъ Домби? — заключилъ Тутсъ, съ трудомъ удерживаясь отъ слезъ.

— Что вамъ угодно? — сказала Флоренса.

— Онъ сдружился подъ конецъ съ однимъ пріятелемъ, и мн пришло въ голову, вамъ авось пріятно было бы удержать его при себ… на память. Помните вы, миссъ Домби, какъ онъ упрашивалъ д-ра Блимбера о Діоген?

— О да, да! — вскричала Флоренса.

— Бдный Домби! Такъ вотъ поэтому, я…

При взгляд на плачущую Флоренсу, м-ръ Тутсъ совсмъ растерялся и готовъ былъ снова погрузиться въ кладезь молчанія, но улыбка спасла его на краю пропасти.

— Такъ вотъ же какія дла, миссъ Домби! Я ужъ собирался украсть его за десять шиллинговъ, и укралъ бы, непремнно бы укралъ, y меня ужъ и былъ на примт такой воръ, который за десять шиллинговъ не побоится стянуть самого чорта. Да только Блимберы, кажется, рады были отъ него отвязаться. Если вамъ угодно его имть, онъ дожидается y воротъ. Я привелъ его нарочно для васъ. Онъ, правду сказать, вовсе не дамская собака; но вдь вы на это не посмотрите, миссъ Домби? Не такъ ли?

М-ръ Тутсъ и миссъ Домби выглянули на улицу. Дйствительно, Діогенъ въ эту минуту дожидался y воротъ, глазя на незнакомые предметы изъ окна извозчичьей кареты, куда заманили его не безъ нкотораго усилія, подъ благовиднымъ предлогомъ ловить мышей подъ соломой. Это былъ самый невзрачный песъ изъ всей породы собачьяго царства и съ перваго разу рекомендовалъ себя очень дурно. Онъ выбивался изъ силъ, чтобы вырваться изъ плна, лаялъ на окно, падалъ на солому и опять, подымаясь на заднія лапы, высовывалъ длинный языкъ, какъ будто онъ былъ въ лазарет, и докторъ освдомлялся о его здоровь.

Но хотя Діогенъ былъ очень смшенъ, косматъ, шаршавъ, съ головою, похожею на ядро, съ комическимъ носомъ, съ всклокоченною шерстью надъ глазами, съ хриплымъ голосомъ и гадкимъ хвостомъ, и хотя онъ былъ въ нкоторомъ род даже очень глупъ, потому что лаялъ безъ всякой цли на какого-то фантастическаго непріятеля; однако-жъ, при всемъ томъ, невзрачный песъ былъ для Флоренсы, вслдствіе прощальнаго воспоминанія, очень дорогъ, такъ дорогъ, что она, въ избытк чувствительности, схватила и поцловала руку м-ра Тутса и поблагодарила его отъ всего сердца. Освобожденный, посл большихъ хлопотъ, изъ своей томительной засады, Діогенъ бойко взбжалъ на лстницу, юркнулъ въ комнату и началъ нырять подъ мебелью, обвиваясь длинною желзною цпью вокругъ ножекъ стульевъ и столовъ до той поры, пока не запутался совершенно и остался безъ движенія. Тутъ онъ страшно выпучилъ глаза и залаялъ на м-ра Тутса, вздумавшаго съ нимъ обращаться по-пріятельски, и еще страшне захамкалъ на Таулисона, получивъ вроятно правильное убжденіе, что это былъ тотъ самый непріятель, на котораго онъ лаялъ изъ-за угла всю жизнь и котораго теперь только увидлъ въ первый разъ. Флоренса чрезвычайно забавлялась всми этими продлками, и храбрый песъ заслужилъ ея полную благосклонность.