Домби и сын

Но нельзя было оставить дядю въ маленькой гостиной, гд онъ сидлъ уже давно одинъ-одинехонекъ, въ глубокомъ раздумьи. Капитанъ Куттль, на этотъ разъ, нарочно не явился съ Корабельной площади, чтобы предоставить друзьямъ полную свободу наговориться въ послдній разъ безъ свидтелей. Поэтому Вальтеръ, снова воротившись домой, посл суетливыхъ хлопотъ этого дня, поспшно вошелъ въ гостиную и завязалъ разговоръ.

— Ну, дядя Соль, — весело вскричалъ Вальтеръ, положивъ руку на плечо старика. — Чего теб прислать изъ Барбадоса?

— Надежду, милый Валли, надежду, что мы свидимся опять по эту сторону могилы. О, пришли, скоре пришли мн эту надежду.

— Пришлю, дядюшка. У меня вдоволь всякихъ надеждъ, и будь увренъ, для тебя я скупиться не стану. A кром надежды, пришлю теб черепахъ, варенья, лимоновъ для пуншу капитана Куттля и другихъ разныхъ разностей, — цлые корабли нашлю, когда разбогатю.

Старикъ вытеръ очки и улыбнулся.

— Правда, дядюшка, — вскричалъ Вальтеръ съ живостью, хлопая его по плечу. — Давай же теперь кутить. Ты весели меня, a я тебя, и завтра поутру мы встрепенемея, какъ беззаботные жаворонки, и полетимъ высоко высоко. Мои мечты ужъ и теперь взвились за облака.

— Валли, свтикъ мой, Валли, я сдлаю все, что могу.

— И прекрасно, дядюшка! — отвчалъ Вальтеръ съ веселымъ смхомъ. — Я тоже сдлаю все, что могу, и… катай, валяй, заливай… наша взяла! — A ты не забылъ, дядюшка, что общалъ присылать мн въ Барбадосъ?

— Нтъ, Валли, нтъ, — промолвилъ старикъ. — Все, что провдаю о миссъ Домби, тотчасъ же отпишу. Теперь она одна-одинехонька, какъ въ глухомъ лсу, — бдный агнецъ!

— A знаешь ли что, дядя Соль? — сказалъ Вальтеръ, посл минутнаго колбанія. — Я вдь сегодня былъ тамъ.

— Какъ былъ? гд? зачмъ? — бормоталъ Соль, приподнявъ брови и устремивъ очки на молодого человка.

— Былъ тамъ, — продолжалъ Вальтеръ, — не затмъ, чтобы видть ее, хотя, смю сказать, я могъ бы войти въ ея комнату, потому-что м-ръ Домби ухалъ за городъ, a затмъ, чтобы сказать Сусанн прощальное слово. Мн казалось, я могъ и даже долженъ былъ это сдлать, если взять въ разсчетъ обстоятельства, при которыхъ я видлъ миссъ Домби послдній разъ.

— Правда твоя, мой милый, правда! — проговорилъ старикъ, оправившись отъ минутнаго волненія.

— Вотъ я и видлъ ее, — продолжалъ Вальтеръ, — Сусанну, т. е., a не миссъ Домби, и сказалъ ей, что завтра поутру узжаю въ далекій путь. Еще сказалъ я, дядюшка, что ты всегда принималъ большое участіе въ миссъ Домби съ той поры, какъ она была y насъ, что ты всегда желалъ ей счастья и всякаго добра, и что теб было бы очень пріятно оказать ей какую-нибудь услугу. Мн кажется, ты знаешь, я могъ это сказать, если взять въ разсчетъ обстоятельства. Не такъ ли?

— Правда твоя, мой милый, правда! — проговорилъ старикъ тмъ же тономь.

— И сказалъ я еще, — продолжалъ Вальтеръ, — что если она — Сусанна, то есть, — когда-нибудь потрудится увдомить тебя или сама, или черезъ м-съ Ричардсъ, или все равно черезъ кого бы то ни было, что миссъ Домби здорова и благополучна, то это извстіе доставитъ теб большое удовольствіе, и ты тотчасъ же объ этомъ напишешь мн, и я буду очень радъ. Что-жъ прикажешь длать? Я прошлую ночь не сомкнулъ глазъ и разломалъ всю голову, думая объ этихъ вещахъ. Мн кажется, я былъ бы прежалкой тварью, если бы выхалъ изъ Лондона, не облегчивъ сердца этими распоряженіями.

Честный голосъ и вс движенія молодого человка подтверждали истину его словъ и оправдывали пылкость его чувства.

— Поэтому, дядюшка, если ты когда увидишь ее, т. е. миссъ Домби, — продолжалъ Вальтеръ, — и вступишь съ нею въ разговоръ, какъ знать, можетъ быть, теб удастся сказать, какъ много и часто я думалъ о ней, и какъ говорилъ о ней со слезами въ эту послднюю ночь передъ отъздомъ въ дальнюю дорогу. Скажи ей, какъ я говорилъ, что всегда помнилъ и никогда не забуду ея нжной чувствительности, ея прекраснаго личика, ея благосклонной снисходительности. Скажи ей, дядюшка, если не забудешь, что т башмаки — она не взрослая женщина, не молодая леди, я снялъ ихъ съ дтской ноги — она припомнитъ, какъ часто ихъ роняла — такъ скажи ей, дядюшка, что я взяль эти башмаки съ собою на память и буду хранить ихъ, какъ драгоцннйшее изъ моихъ сокровищъ.

Въ эту самую минуту д_р_а_г_о_ц__н_н__й_ш_е_е и_з_ъ с_о_к_р_о_в_и_щ_ъ выносилось изъ дверей въ одномъ изъ вальтеровыхъ сундуковъ. Носильщикъ навьючилъ багажомъ небольшую телжку и повезъ незабвенные башмаки передь самымъ носомъ безчувственнаго мичмана, прежде чмъ счастливый владлецъ кончиль о нихъ рчь. Черезъ чась завтное сокровище поступило во владніе "Сына и Наслдника".

Но на этотъ разъ деревянному мичману можно было простить его равнодушіе къ гадкимъ башмакамъ, потому что въ эту самую минуту прямо передъ нимъ появились Флоренса и Сусанна Нипперъ. Флоренса робко заглянула ему въ лицо, и, казалось, мичманъ значительно мигнулъ ей своимъ чернымъ глазомъ.