Домби и сын

Сусанна едва удерживалась отъ смха, произнося эти слова, и вовсе не думала сердиться; но Діогенъ, караулившій на лстниц, счелъ это обстоятельство очень важнымъ и, догадываясь по толкотн и шороху ногъ о завязавшейся битв, бросился на выручку хозяйки и въ мгновеніе ока овладлъ ногою дерзкаго непріятеля.

Сусанна, съ визгомъ и смхомъ отворивъ дверь, побжала наверхъ, a храбрый Тутсъ, спотыкаясь, вышелъ на улицу вмст съ Діогеномъ, который никакъ не хотлъ разстаться съ ногою, какъ-будто Борджесъ и компанія были повара, изготовившіе для него праздничный пиръ изъ панталонъ м-ра Тутса. Отбитый непріятелемъ, онъ перевернулся въ пыли и съ новымъ остервенніемъ бросился на лакомое блюдо. М-ръ Каркеръ сдлался нечаяннымъ свидтелемъ всей этой сумятицы, происходившей передъ пышнымъ домомъ м-ра Домби. Онъ сдержалъ коня и наблюдалъ, чмъ кончится любопытная исторія.

Наконецъ, Діогена отозвали домой и заперли дверь. М-ръ Тутсъ прислонился къ ближайшей стн и перевязалъ драгоцннымъ шелковымъ платкомъ изорванную ногу. Каркеръ съ любезной улыбкой подъхалъ къ пораженному непріятелю.

— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ Каркеръ, — надюсь, вы не ранены.

— О нтъ, ничего, — отвчалъ Тутсъ, подымая раскраснвшееся лицо. — Покорно благодарю.

— Но если собачьи зубы врзались въ тло…

— Покорно благодарю, сэръ. Все благополучно. Ничего.

— Я имю удовольствіе быть знакомымъ съ м-ромъ Домби, — замтилъ Каркеръ.

— Неужели! — воскликнулъ Тутсъ, покраснвъ до ушей.

— И надюсь, — продолжалъ м-ръ Каркеръ, снявъ шляпу, — за отсутствіемъ его, вы позволите мн извиниться и пожалть о случившейся непріятности.

М-ръ Тутсъ несказанно обрадовался случаю познакомиться съ пріятелемъ м-ра Домби и, раскланиваясь очень вжливо, поспшилъ вынуть карточку и вручилъ свой адресъ м-ру Каркеру, который взамнъ подалъ ему свой. Съ этимъ они разстались.

М-ръ Каркеръ тихимъ шагомъ похалъ подл дома и пристально смотрлъ на окна, стараясь разглядть черезъ гардины задумчивое лицо, обращенное въ эту минуту на розовыхъ дтей въ противоположномъ дом. Діогенъ въ эту же минуту вскарабкался на окно и, выпучивъ глаза на прозжавшаго всадника, залаялъ немилосердно, какъ будто хотлъ изорвать его въ клочки, выпрыгнувъ на улицу съ третьяго этажа.

Хорошо, Діогенъ, хорошо. Защищай свою госпожу. Голова твоя всклокочена, глаза сверкаютъ, зубы наострились — браво, чуткій песъ! Ва-ззы ва-ззы.

Глава XXIII

Одиночество Флоренсы и таинственность мичмана

Флоренса жила одна въ огромномъ мрачномъ дом. День проходилъ за днемъ, a она все жила одна, и пустыя стны, какъ зминыя головы Горгоны, леденили ее мертвящимъ взглядомъ, угрожавшимъ превратить въ камень ея молодость и красоту.

Ни одинъ волшебный замокъ, созданный сказочнымъ воображеніемъ въ дремучемъ лсу, среди болотъ и пропастей, не былъ столь одинокъ и запущенъ, какъ домъ м-ра Домби въ его угрюмой дйствительности. По ночамъ, когда яркій свтъ струился изъ сосднихъ оконъ, онъ казался темнымъ пятномъ среди улицы; днемъ, между другими зданіями, онъ хмурился, какъ рыцарь печальнаго образа, мрачный и дикій въ своей непроницаемой таинственности.

Не было здсь двухъ свирпыхъ драконовъ, стерегущихъ входъ передъ теремомъ угнетенной невинности; но на этихъ страшныхъ воротахъ каждый, казалось, читалъ адскую надпись: "Оставьте всякую надежду вы, которые входите сюда". Весь домъ былъ до такой степени запущенъ, что мальчишки безпрепятственно чертили мломъ разныя фигуры на мостовой и на перилахъ и рисовали чертенятъ съ рогами и хвостомъ на стнахъ конюшни. Случалось, м-ръ Таулисонъ разгонялъ неугомонныхъ шалуновъ, и тогда взамнъ они принимались рисовать самого м-ра Таулисона съ длинными ушами, торчавшими изъ-подъ его шляпы. Никакого шуму, никакого движенія подъ запустлой кровлей. Странствующіе музыканты съ мдными трубами не осмливались прогудть ни одной ноты передъ этими окнами; прыгающіе савояры и шарманщики съ вальсирующими маріонетками бгали, какъ отъ чумы, отъ запустлаго жилища.

Заколдованный домъ спитъ непробуднымъ сномъ цлые вка, но злой волшебникъ, по крайней мр не лишаетъ его обыкновенной свжести. Чары надъ домомъ м-ра Домби имютъ опустошительное дйствіе. Тяжелыя занавсы утратили свои прежнія формы и повисли, какъ могильные саваны; зеркала потускнли; фигуры на коврахъ полиняли, какъ память минувшихъ событій; половицы покоробились и трещали отъ непривычныхъ шаговъ; ключи покрылись ржавчиной въ замкахъ дверей. Сырость расползлась по стнамъ и затмила фамильные портреты. Плсень съ гнилью забралась въ чуланы и погреба. Пыль накопилась во всхъ углахъ, неизвстно какъ и откуда. Пауки, моль и черви распложались съ каждымъ днемъ. Любознательный жукъ, самъ не зная какъ, попадалъ на лстничныя ступени или пробирался въ верхнія комнаты. Крысы поднимали страшный гвалтъ по ночамъ и визжали въ темныхъ галлереяхъ, прокопанныхъ ими подъ панелями.