Домби и сын

Такъ разсуждалъ м-ръ Домби, оставшись одинъ за обденнымъ столомъ и погруженный въ глубокія думы о прошедшей и будущей судьб. Наружная обстановка соотвтствовала какъ нельзя лучше этимъ думамъ. Душный воздухъ столовой залы, темнобурыя стны съ черными картинами и гербами, дв дюжины черныхъ стульевъ, разставленныхъ въ правильной симметріи какъ гробы, дожидавшіеся только факельщиковъ и наемныхъ плакальщиковъ для начатія похоронной процессіи, два сухопарыхъ негра, поддерживавшихъ на буфет изсохшія втви канделябровъ, и затхлый запахъ отъ десятковъ тысячъ обдовъ, погребенныхъ въ этомъ саркофаг, — все это превосходно согласовалось съ настроеніемъ духа сосредоточеннаго мыслителя. Владлецъ дома жилъ за границей, такъ какъ воздухъ Англіи, по какимъ-то причинамъ, уже давно оказывался вреднымъ для благородныхъ членовъ фамиліи Фениксовъ. Комнаты постепенно погружались въ глубокій трауръ, и недоставало только трупа, чтобы превратить ихъ въ погребальные склепы.

На случай, пожалуй, окоченлая фигура м-ра Домби съ успхомъ могла бы замнить и этотъ недостатокъ.

Сумерки тянулись очень долго, и свчи были поданы поздно, такъ какъ м-съ Скьютонъ при огн чувствуетъ всегда головную боль. Въ этотъ промежутокъ м-съ Скьютонъ постоянно бесдовала съ Флоренсой или заставляла ее играть на фортепьяно для собственнаго удовольствія, или подзывала ее для нжныхъ поцлуевъ, и это случалось всякій разъ посл того, какъ Эдиь длала какое-нибудь замчаніе. Впрочемъ, поцлуи были теперь не такъ часты, потому-что Эдиь все время сидла подл открытаго окна, несмотря на заботливое предостереженіе матери отъ простуды. Въ такомъ, почти совершенно безмолвномъ положеніи оставалась она до тхъ поръ, пока женихъ ея не собрался домой. Во время прощанья м-ръ Домби былъ очень милостивъ со своею дочерью, и Флоренса отправилась въ спальню подл комнаты Эдии до того спокойная и счастливая, что въ прошедшемъ видла въ себ совсмъ другую бдную двочку-сиротку, достойную сожалнія. И она плакала объ этой двочк, пока не уснула.

Недля проходила скоро. здили въ магазины, къ модисткамъ, ювелирамъ, нотаріусамъ, цвточницамъ, кондитерамъ. Флоренса была везд и y всхъ. Флоренса подетъ въ церковь. Флоренса скинетъ трауръ и нарядится въ модное платье. Планы на этотъ счетъ модистки француженки, очень похожей на м-съ Скьютонъ, были такъ изящны и великолпны, что м-съ Скьютонъ заказала и себ такое же платье. Мадамъ замтила, что м-съ Скьютонъ будетъ обворожительна, и вс станутъ считать ее сестрою прекрасной невсты.

Недля проходила еще скоре. Эдиь не смотрла ни на что, не заботилась ни о чемъ. Богатые наряды приносились на домъ, примривались, модистки и м-съ Скьютонъ приходили въ живйшій восторгъ и укладывали ихъ, куда и какъ слдуетъ. Эдиь не длала никакихъ замчаній. М-съ Скьютонъ составляла планы на каждый день и сама приводила ихъ въ исполненіе. Иногда Эдиь садилась въ карету и отправлялась въ магазины, какъ скоро нельзя было безъ нея обойтись; но это случалось очень рдко. М-съ Скьютонъ обо всемъ хлопотала сама и одна завдывала всми длами, a Эдиь смотрла на вс распоряженія съ величайшимъ равнодушіемъ, какъ лицо, совершенно постороннее.

Недля промчалась съ удивительною быстротой, и наступила послдняя ночь передъ свадьбой. Въ гостиной засдали м-съ Скьютонъ и м-ръ Домби. Было очень темно, такъ какъ y м-съ Скьютонъ по обыкновенію болла голова, хотя съ завтрашнимъ утромъ она надялась совсмъ освободиться отъ этой боли. Эдиь сидла y открытаго окна и смотрла на улицу. М-ръ Домби и Клеопатра тихонько разговаривали на соф. Было очень поздно, и Флоренса уже отправилась спать.

— Любезный м-ръ Домби, — начала Клеопатра, — завтра вы навсегда лишаете меня общества милой Эдии, и я хочу просить васъ оставить y меня Флоренсу.

— Съ большимъ удовольствіемъ, если вамъ угодно.

— Благодарю васъ. Вы оба дете въ Парижъ, и безъ вашей милой дочери я бы осталась въ совершенномъ уединеніи. Мысль, что я буду содйствовать образованію ума и сердца прелестной Флоренсы, прольетъ отрадный бальзамъ въ мою душу, любезный м-ръ Домби.

М-ръ Домби повторилъ, что онъ съ восторгомъ оставляетъ свою дочь въ такихъ надежныхъ рукахъ.

Эдиь быстро поворотила голову. Невидимая въ темнот, она внимательно прислушивалась къ разговору, и лицо ея, прежде безжизненное, выражало теперь живйшее участіе.

— Премного благодарна вамъ, любезный м-ръ Домби, за ваше доброе мнніе, — продолжала Клеопатра. — Я боялась, что вы имете злой умыселъ осудить меня на совершенное затворничество, какъ выражаются наши адвокаты, эти страшнйшіе прозаики въ цломъ мір.

— Отчего такая несправедливость ко мн, любезная м-съ Скьютонъ?

— Да оттого, что Флоренса объявила наотрзъ, что она завтра воротится домой, — отвчала м-съ Скьютонъ. — Я начинала считать васъ, любезный Домби, порядочнымъ тираномъ врод турецкаго паши.

— Увряю васъ, м-съ, я не длалъ никакихъ распоряженій относительно Флоренсы. Во всякомъ случа, эти распоряженія отнюдь не будутъ противорчить вашимъ желаніямъ.