Домби и сын

— Ничего, Вальтеръ, кром лишь — я твоя жена. — Нжная рука обвилась вокругъ его шеи, и мелодическій голосокъ раздавался теперь надъ самымъ его ухомъ. — Въ одномъ теб — вся моя жизнь! Въ одномъ теб — вс мои земныя надежды! Въ одномъ теб — вс радости моего сердца, и сама по себ, безъ тебя, милый Вальтеръ, я ничто, ничто!

Бдный, бдный м-ръ Тутсъ! Хорошо бы ты сдлалъ въ этотъ вечеръ, если бы два, три раза выбжалъ на улицу, чтобы проврить свои часы на королевской бирж, или, всего лучше, поговорить съ банкиромъ, о которомъ ты вспомнилъ случайно!

Но покамстъ не отправлялся на эти экспедиціи м-ръ Тутсъ; онъ еще не пришелъ. Прежде, чмъ поданы были свчи, Вальтеръ сказалъ:

— Нагрузка нашего корабля, Флоренса, приведена почти къ концу, и, вроятно, онъ выйдетъ изъ Темзы въ самый день нашей свадьбы. хать ли намъ въ то же утро и остановиться въ Кент, чтобы черезъ недлю ссть на корабль, когда онъ прибудетъ въ Грэвзендъ?

— Какъ теб угодно, мой другъ, я везд буду счастлива. Но…

— Что такое?

— Ты знаешь, Вальтеръ, на нашей свадьб не будетъ никакого общества, и никто по платью не отличитъ нась отъ другихъ людей. Такъ какъ мы узжаемъ въ тотъ же день, то не потрудишься ли ты, Вальтеръ, сходить со мною кое-куда рано поутру, прежде чмъ мы отправимся въ церковь? Не будешь ли ты такъ добръ.

Вальтеръ, казалось, очень хорошо понялъ мысль своей любезной и подтвердилъ ея волю своимъ поцлуемъ, другимъ, третьимъ, двадцатымъ и такъ дале. И счастлива была Флоренса Домби въ этотъ вечеръ, тихій, спокойный, торжественный.

Затмъ въ спокойную комнату миссъ Сусанна Нипперъ подала свчи и чай. Немного погодя явились капитанъ Куттль и м-ръ Тутсъ, который вообще проводилъ безпокойно вечера. Впрочемъ на этотъ разъ онъ велъ себя очень смирно, развлекая свою душу игрою въ пикетъ съ капитаномъ, подъ верховнымъ надзоромъ миссъ Нипперъ, которая безпрестанно помогала длать ему необходимыя математическія соображенія. Это средство было нарочно придумано для успокоенія взволнованныхъ чувствъ м-ра Тутса.

Лицо капитана въ этихъ случаяхъ представляло самыя любопытныя измненія, достойныя основательныхъ психологическихъ изученій. Его инстинктивная деликатность и рыцарскія отношенія къ Флоренс дали ему уразумть, что теперь не время обнаруживать бурную веселость или выражать свое удовольствіе какими-нибудь экстренными знаками. За всмъ тмъ воспоминанія о "Любезной Пегги" безпрестанно вырывались наружу изъ богатырской груди, и случалось, добрый капитанъ длалъ въ этомъ отношеніи непростительные промахи. Въ другой разъ вс силы его души поглощались безмолвнымь изумленіемъ къ Вальтеру и Флоренс, когда эта прекрасная чета, исполненная любви и граціи, сидла въ отдаленіи, любуясь другъ на друга; капитанъ бросаль карты и посматриваль на нихъ съ сіяющей улыбкой, ударяя себя по лбу носовымъ платкомъ, и эта забывчивость продолжалась до тхъ поръ, пока м-ръ Тутсъ не бросалъ, въ свою очередь, картъ, чтобы выйти на евжій воздухъ для переговоровъ со своимъ банкиромъ. Тутъ только капитанъ приходилъ въ себя и, вновь овладвая своими чувствами, длалъ себ строжайщіе выговоры за непростительную разсянность. Съ возвращеніемъ Тутса порядокъ возстанавливался, игра начиналась, и капитанъ, принимаясь за карты, мигалъ и кивалъ на Сусанну, длая въ то же время своимъ крюкомъ энергичные жесты, дававшіе ей уразумть, что впередъ онъ уже не будетъ такъ забывчивъ. Слдовала затмъ интереснйшая сцена: стараясь сгладить съ своего лица слды недавнихъ впечатлній, капитанъ смотрлъ на карты, на потолочное окно, озирался вокругъ, и его физіономія представляла весьма замчательную борьбу противоположныхъ чувствъ. Борьба, само собою разумется, скоро оканчивалась совершеннйшей побдой впечатлній, вызванныхъ вновь созерцаніемъ прекрасной пары, и бдный м-ръ Тутсъ опять выбгалъ на улицу, чтобы навестй кое-какія справки насчетъ Борджеса и компаніи. Стыдясь за свою слабость, капитанъ, впредь до новаго возвращенія Тутса, сидлъ, какъ преступникъ, исполненный сильныхъ треволненій, и за отсутствіемъ правосуднаго судьи, длалъ самъ себ неумолимые приговоры, скрпляя ихъ восклицаніями врод слдующихъ: "Держись крпче, ребята! Дурачина ты, Недъ Куттль, повса безталанный! и прочая".

Ho самое тяжелое искушеніе для м-ра Тутса было еще впереди. Приближалось воскресенье, когда въ послдній разъ должны были окликнуть жениха и невсту въ той церкви, о которой говориль капитанъ. Тутсъ выразилъ на этотъ счетъ свои чувства Сусанн Нипперъ въ такомъ тон:

— Сусанна, меня влечетъ къ этой церкви какая-то невидимая сила. Слова, которыя разъ навсегда оторвутъ меня отъ двицы Домби, я, знаю, поразятъ меня, какъ бомба или погребальный звонъ; но, клянусь честью, мн непремнно надо ихъ выслушать. Слдовательно, Сусанна, вы ужъ потрудитесь завтра проводить меня въ Божій домъ.

Миссъ Нипперъ изъявила свою готовность, если это доставитъ удовольствіе м-ру Тутсу, но, во всякомъ случа, совтовала ему оставить эту идею.