Доминион

– Негритянскую музыку? Мне казалось, вам не по душе черные.

Сайм склонился над столом.

– Знаете, старина, вы мне нравитесь, – сказал он серьезно. – Но вы бы разрешили себе немного порадоваться жизни. Дали бы побурлить прежним сокам.

Гюнтер усмехнулся иронично:

– Я посвятил свою жизнь долгу.

– Поколение, пожертвовавшее всем ради спасения Европы?

– И вашей империи, кстати.

– Послушайте. – Сайм еще подался вперед. – Я знаю, что русских пока еще не до конца побили, но их непременно побьют. А в остальном мы самые крутые псы в стае. Мы получили все. Все еврейские денежки, как вы, когда в сороковом году вы разодрали Швейцарию вместе с лягушатниками и макаронниками. – Он рассмеялся. – Вот это был сильный ход. Вы сгребли все швейцарские банки, конфисковали все вклады, которые разместили там немецкие евреи после вашего прихода к власти. И русские активы тоже. Мы и Германия: мы вместе прибрали к рукам всю власть, заграбастали все добро. Нужно этим пользоваться.

Гюнтер улыбнулся и наклонил голову.

– Если наше дело закончится успешно, – сказал он, – благодарные вам люди в Германии могут открыть счет на ваше имя в Базеле.

У Сайма заблестели глаза.

– Это было бы… потрясающе. – Он ухмыльнулся. – Мне уже пообещали, что при хорошем раскладе мне отойдет домик с четырьмя комнатами в Голдерс-Грин – это еврейская усадьба с шикарной обстановкой. – Инспектор отхлебнул дорогого вина, заказанного им. – Порадуйтесь жизни, старина, – сказал он с полуприятельской фамильярностью в голосе. – Я вот собираюсь.

Глава 23

После того как Дэвид и Джефф ушли вместе с Беном, Фрэнк остался в «тихой палате». Он снова развернул кресло к окну, чтобы его не могли видеть через полуоткрытую дверь в отделение.

Дэвид обещал помочь, разобраться с юридической стороной дела, и Фрэнк убеждал себя, что может на него положиться. Было так странно видеть его и Джеффа спустя столько времени. Дэвид не сильно переменился, хотя на его лице читалось тревожное волнение, как у Джеффа. На Джеффе годы отыгрались, он выглядел довольно чудны́м с этими пшеничными усами. Фрэнку подумалось, какой ужасной должна казаться его собственная наружность, – сам он привык к мешковатой, плохо сидящей пижаме и остриженной почти налысо голове и не задумывался больше о своей внешности, но отдавал себе отчет, как дико, видимо, выглядит в глазах старых друзей.

Однако состоявшийся разговор смутно беспокоил его. Как переглядывались между собой Бен и Дэвид – точно хранили общий секрет! И Бен не позволил им с Дэвидом пообщаться наедине. С чего бы это? И они задавали вопросы про брата, прямо как те противные полицейские перед ними. Фрэнк говорил себе, что становится параноиком, – это слово часто звучало в психушке. Разве мог Дэвид не спросить про обстоятельства, приведшие сюда его друга? Но было еще что-то неладное с обоими этими визитами. Полицейские ему не понравились: дружелюбие высокого было притворным, Фрэнк видел это по глазам, а в толстом молчаливом сержанте было что-то пугающее. Инспектор пару раз взглянул на сержанта так, словно именно он был главным. Они не походили на тех полицейских, которые допрашивали его раньше.

– Как пожживаете, млад человек? – Фрэнк подпрыгнул. Это вошел Бен и встал рядом, глядя на него сверху вниз. – Я проводил ваших друзей, пойэхали обратно до Лондона.

– Хорошо.

– По мне, так все прошло неплохо, а? Похоже, они помогут чем могут.

– Да. Думаю, они постараются.

Бен вперил в него твердый, проницательный взгляд:

– Наверное, странно было увидеться с ними после всех этих событий. Да вдобавок сразу после прихода полиции.

– Так и есть. Тот еще денек выдался.

– Вы какой-то дерганый, Фрэнк. Подходит время принимать очередную таблетку. Я ее вам принесу. Мне скоро сменяться с дежурства.

– Да, отлично.

– Сдается, лучше нэй говорить доктору Уилсону или еще кому из персонала о том, что ваши друзья помогают вам выбраться отсюда, – произнес Бен нарочито беззаботным тоном.

– Почему?

– Только до поры. Пусть ваши друзья изучат сначала юридическую сторону дела. Так, чтобы к разговору с доктором Уилсоном у них имелись все нужные боеприпасы.

Фрэнк кивнул, но внезапно, с испугом и полной определенностью осознал, что имеет дело с каким-то заговором, в который вовлечены Бен, Дэвид и Джефф, а может быть, и полиция. «Не станет же Дэвид предавать меня!» – подумал он. А потом решил: почему бы нет, ведь кто он, Фрэнк, для него, если начистоту?

– Хороший мальчик, – сказал Бен. – Я принесу таблетку.

Медбрат вышел. «Я не буду глотать, – сказал себе Фрэнк. – Сделаю вид, а глотать не стану. Надо хорошо все обдумать. Я обязан все обдумать». Фрэнк ощутил боль в искалеченной руке – он с такой силой вцепился в подлокотник кресла, что раненые пальцы свело.

Позднее другой санитар, Сэм, – тот самый, который привел Фрэнка на встречу с полицейскими, – пришел позвать его на ужин. До того Бен вернулся и принес пилюлю и стакан воды. Не составило труда сунуть таблетку под язык, а когда санитар отвернулся, положить ее в карман. Фрэнку нужно было оставаться трезвым и бодрым, не дать застать себя врасплох.