Доминион

Добравшись до места, Гюнтер убедился, что агент был прав: дом заметно осел, краска на рамах и дверях облупилась, ворота наполовину сгнили, а палисадник зарос сорняком. Слишком большое жилище для одинокой женщины. Когда он открыл дверь, в ноздри ударил запах сырости и застарелой пыли. Внутри оказалось темно и мрачно, электричество было отключено. По своей атмосфере это чем-то напоминало квартиру Манкастера.

Гюнтер бродил по комнатам, заглядывая в ящики и шкафы. Внутренние стены не красили много лет. В кухне, на сушилке, он обнаружил тарелки и чашки. Здесь побывали двое, и не так давно – скорее всего, Манкастер и его брат. Большая комната спереди представляла собой врачебный кабинет с оборудованием, которому на вид было лет сорок. Должно быть, миссис Манкастер после гибели мужа ни к чему не прикасалась. Глупая женщина, подумал Гюнтер, лучше бы продала дом и купила что-нибудь поменьше. Он выдвинул ящики в столе доктора, но там было пусто. В бюро в гостиной он обнаружил пачку счетов и несколько старых фотографий, судя по виду сделанных до Великой войны. Результаты обыска не радовали. Гюнтер закашлялся: пыль и сырость щекотали нос и горло.

Не больше преуспел он и наверху, где располагались две спальни с узкими кроватями, с картами и рисунками поездов на стенах – комнаты мальчиков. Большая спальня, надо думать, принадлежала миссис Манкастер. В ней стоял гардероб, полный черных платьев, от которых уже пахло плесенью. На стене висела фотография крепко сложенного молодого человека приятной внешности в академической шапочке и мантии. Видимо, Эдгар, брат. Снимков Фрэнка Гюнтер нигде не заметил.

К этому моменту Гюнтер ощутил досаду – здесь не было ничего, никакой информации ни об одном из братьев. Снова кирпичная стена. Уже темнело, стало плохо видно. Он открыл последнюю дверь. Снова маленькая комната. Снова односпальная кровать, викторианский комод с ящичками. Но имелся еще и стол у окна, и на нем было нечто неожиданное и странное – большая фотография женщины в массивной серебряной рамке, накрытая черным крепом. Перед снимком стояла свеча в серебряном подсвечнике, в корзиночке лежали обгорелые спички. Гюнтер подошел и взял фотографию; креп свалился. На него смотрела женщина средних лет с короткими, тугими кудрями и ниткой жемчуга на шее. Запоминающееся лицо: крупное, мясистое, с проницательными глазами. Такой не стоит верить, подсказал ему инстинкт полицейского. В правом нижнем углу снимка – подпись: «Этель Бейкер, 1928» и слова: «Духи среди нас».

Гюнтер поставил фотографию обратно. Комната выглядела как склеп, тут становилось не по себе. Гюнтер верил в разум, в порядок, в ясное историческое предназначение. Он ни в грош не ставил игру воображения и предрассудки, но, стоя в этой комнате, чувствовал, как печаль дома обволакивает его, как за спиной сгущаются тени. В голове возник странный образ: безутешные призраки бесхребетных созданий ползут к нему по пыльному ковру. Ему показалось вдруг, что весь мир заполнен этими тварями и очень скоро не останется ничего и никого, кроме них. Гюнтер сердито встряхнулся, вышел из комнаты и покинул дом, захлопнув за собой дверь. Он ничего не нашел, совершенно ничего.

Глава 26

Тем вечером после работы Дэвид снова направился в Сохо. Пришла записка от Джеффа: Джексон хочет встретиться с ними вечером. Дэвид позвонил Саре, сказал, что придется задержаться снова. Та сердито спросила, на самом ли деле это так. Он понимал, что жена еще потрясена случившимся в воскресенье, поэтому разговаривал с ней ласково и пообещал вернуться, как только сможет.

Минул день после его разговора с Хабболдом о путанице в папках. Никто об этом не упоминал, но Дэвид подозревал, что Хабболд переговорил с каждым по отдельности, как с ним самим, и попросил не распространяться. Проходя по коридору к лифту, чтобы пойти на обед, он увидел, как Кэрол сидит за столом, курит и смотрит перед собой пустым, отсутствующим взглядом. В кои-то веки она даже не заметила его. Видимо, ее тоже допросили.

Вечер выдался холодный, непогожий. Экзотические бакалейные магазины в Сохо закрывались, продавцы в коричневых фартуках убирали товар и опускали ставни. Мимо прошли двое молодых людей в мягких фетровых шляпах и пальто с широкими плечами, разговаривая по-итальянски. Под одним из высоких уличных фонарей со стеклянным плафоном стоял мужчина лет сорока, в темном пальто и котелке, как и Дэвид, и нервно оглядывался. Встретившись с ним глазами, незнакомец быстро отвел взгляд. Дэвид свернул в переулок перед кофейней.

Он собирался позвонить, когда дверь вдруг открылась и появилась высокая, привлекательная молодая женщина. На ней было зеленое пальто, ярко-рыжие волосы выбивались из-под модной шляпки-блюдца. Женщина посмотрела на него сияющими зелеными глазами, потом улыбнулась.