Доминион

– Какого хрена, сержант! Они могут прятаться где угодно!

«Они»! Фрэнк был уверен, что не ослышался. Сердце застучало, ему с трудом удалось умерить дыхание. Кто-то еще остался в живых. Глядя вперед, он видел приближавшиеся к нему пятна света. Мощные фонари: туман клочьями клубился в их лучах. Фрэнк пошел вдоль стены, удаляясь от огней, нащупал угол, обогнул его и уткнулся в высокую чугунную калитку. Вглядываясь во мглу, он рассмотрел пролет каменных ступеней. Раздался новый возглас, уже ближе:

– Да пошло оно! Здесь дороги домой не сыщешь, не говоря уж об этих выродках!

«Где-то рядом полицейский пост, – подумал Фрэнк. – Нужно найти место, чтобы спрятаться». Он открыл калитку – та, к счастью, не заскрипела – и поднялся по ступеням. Наверху обнаружилась массивная деревянная дверь. Фрэнк боялся, что дверь заперта, но она открылась от толчка. Он скользнул внутрь и прикрыл ее за собой.

Оглядевшись, Фрэнк понял, что стоит в громадной готической церкви викторианских времен, с высокими витражными окнами и сводчатой крышей. Здесь было пусто. Тусклый электрический свет падал на стены. Длинные ряды скамей выстроились перед обнесенным оградой алтарем, на котором в украшенном позолотой ларце горела красная свеча. Картины на стенах изображали крестный путь Христа. Тут было холодно, как снаружи, зябко и сыро, но, хотя в воздухе чувствовался запах тумана, эта мерзкая субстанция, похоже, не просачивалась в пещерообразные внутренности здания.

Фрэнк обернулся и посмотрел на входную дверь. На ней был большой железный засов; он задвинул его, очень медленно и осторожно. Потом снова огляделся. В стенах храма имелось еще несколько дверей. Если одна из них ведет на лестницу, а та – на вершину колокольни, подумалось ему, можно забраться на нее и спрыгнуть. Данное Дэвиду обещание не посягать на свою жизнь теперь едва ли чего-нибудь стоило. Сердце бешено колотилось. За всю жизнь Фрэнк ходил только в одну церковь – часовню при школе: холодную, с белеными стенами и кафедрой проповедника, украшенной яростным резным орлом. Миссис Бейкер запрещала своим последователям посещать заведения, которые она величала ложными храмами древней религии.

Фрэнк медленно пошел к ближайшей двери, стараясь как можно тише ступать по каменным плитам. Рядом с ней стояла гипсовая статуя Христа: белое тело висело на кресте, на изможденном бородатом лице отражалась жестокая агония. По словам матери, миссис Бейкер всегда описывала Христа сидящим в саду, с улыбкой, в белом одеянии, чтобы приветствовать тех, кто перешел в мир духов. Но это изваяние воспринималось совсем иначе, оно говорило о боли и страдании.

Он воровато приоткрыл дверь. Та вела в длинный коридор, упиравшийся в двойную дверь, из-за которой доносились голоса. На секунду Фрэнк прирос к месту, испугавшись, что полицейские нашли его и готовы ворваться. Когда одна из створок открылась, он попятился, подавляя крик. Появился высокий молодой человек в поношенном переднике поверх черной рубашки с белым воротником священника. Копна каштановых волос возвышалась над круглым, усталым лицом добряка. Из комнаты донесся запах готовящейся пищи. Заметив Фрэнка, мужчина улыбнулся.

– Привет, – произнес он радушно, с выговором образованного человека. – За куском хлеба пришли?

Фрэнк воззрился на него, понятия не имея, что означает этот разговор. Он наполовину развернулся, готовый дать деру, но священник ласково окликнул его:

– Постойте! Все в порядке. Кажется, вы давно не ели.

Ободрительно кивнув, он сделал шаг назад и шире распахнул дверь. Фрэнк увидел комнату с дощатыми столами на козлах, за которыми сидели и хлебали суп бедно одетые мужчины и женщины. На одном из столов стояла исполинская супница, возле нее суетились две женщины, передавая наполненные тарелки и хлеб. Фрэнк сообразил, что попал в благотворительную трапезную. Он знал, что их становится все больше из-за роста безработицы, но сам еще не видел ни одной. Есть не хотелось, но он страшно замерз, а от большого угольного очага распространялась волна тепла. Когда мужчина направился к нему, он не сдвинулся с места.

– Здравствуйте, я здешний священник. Зовите меня Терри.

Фрэнк знал, что часть церковников поддерживает Бивербрука и Мосли, а часть – против них. Он поколебался, но потом медленно пошел к теплой большой комнате. Внутри пахло немытыми телами и сырой, ветхой одеждой. Большинство людей за столами были нищими, из тех, что сидят на углах улиц: с нечесаными волосами и бородами, драными пальто на завязках вместо пуговиц, с грязными, изможденными лицами. Несколько человек, однако, были одеты в покрытые пятнами лоснящиеся костюмы – попытка сохранить остатки респектабельности. Были тут и женщины в лохмотьях, одна из них держала младенца.

– Как вас зовут, друг? – поинтересовался священник.

– Дэвид, – ответил Фрэнк после небольшой паузы.

Терри с любопытством посмотрел на него.

– Никогда не приходилось бывать в подобных заведениях? – спросил он тихо. – Как вы о нас узнали?

– Я… я не помню.