Домовая любовь

Детёнышем заняли ванну. Жена рыбака молча убрала таз с бельём из ванны на кухню. Отец не ловил тюленей, нерповкой разрешалось заниматься только эвенкам, но он решил воспроизвести принятый в их деревнях обычай возвращения детёныша нерпы. Того ловили, привозили на два-три дня, давали поиграть детям, порадоваться и потом отпускали обратно в озеро, таким милосердием показывая признательность и благодарность Хозяину Байкала. В случае отца это смахивало на жульничество, так как он не ловил обычно нерп (этот попался в сеть случайно) и не был эвенком, да и дочери его – уже подростки, но отчаяние заставляло его верить в надёжность чужих ритуалов. Девочки всё же, как и надо, радовались, играли с ууукающим кумутканом, кормили его мелкой рыбой. Мать не могла дозваться их помогать ей или просто есть. Детёныш не только ууукал, но издавал отрывочные, инопланетные высокие звуки, напоминающие поиск радиостанции в далёкой от цивилизации местности.

Играла в основном Галя, тискала его, кидала ему мячики и рыбы, фотографировала его на телефон, водила с ним селфиться подружек, даже влезала к нему в ванну и ходила за ним по пятам, когда он ползал по квартире, и Лена тоже тискала и кидала мяч, привела посмотреть на него одну подругу, но не радовалась, а удивлялась. Каждый раз, поднимая кумуткана на руки, она замечала его равенство своей собственной сестре, которую трёхлетняя разница в возрасте позволяла Лене брать на руки, когда Галя тоже была ещё детёнышем – таким же плотным, круглым, двигающим конечностями, начинённым силой будущего.

Лена видела тюленей прежде в нерпинарии, совсем давно ещё, в открытом озере с катера отца, когда он ещё брал её с собой на рыбалку, а теперь иногда с набережной, когда одна из нерп поднимала над водой свою лысую голову и смотрела с любопытством на человеческий город, проверяя, не изменилось ли чего с ним. Но сейчас, держа на руках кумуткана, Лена будто бы впервые почувствовала, что такое жизнь на самом деле. Сестра, даже будучи младенцем, не обеспечивала такого ощущения, так как сама была очень похожа на Лену и по родству, и просто по единству вида, а вот нерпёныш был такой же живой и сознательный, но всё же отличался внешне и по языку и находился на нужной для удивления дистанции. Отец хотел отправиться возвращать кумуткана обратно на третий день, но Лена попросила оставить его ещё на сутки. Она так редко что-то просила, осознавая ограниченность родительских ресурсов, что отец немедленно согласился. На следующее утро к ним зашёл мамин однокурсник, который давно не появлялся, он учился когда-то с мамой на архитектурном, теперь его магазин дешёвых сувениров дробил пейзаж на набережной – там продавалось много неживых пластиковых тюленей. Лена как-то работала там продавщицей на каникулах.

Владелец сувенирного магазина зашёл помыть руки в ванную перед предложенным чаем и увидел кумуткана. Человек сразу дёрнулся и предложил за детёныша настоящие деньги. Рыбак отнекнулся, объяснил про эвенков, про ритуал и отсутствие фарта. Но бывший однокурсник не отлипал, у него были счёты с этой семьёй: он сам хотел когда-то жениться на жене рыбака, родить с ней детей, и даже после того, как она выбрала другого, он ради неё разбогател (по местным меркам), а она почему-то всё равно оставалась застывшей лавой вокруг жизни своего скучного бедного мужа. Поэтому владелец сувенирного магазина не мог оставить их в покое, время от время приходил, искушая всем, чем мог, делая вид, что хочет помочь. Он предложил за кумуткана цену в два раза больше рыночной. И этот нерпёныш был особенно упитанный с плавающими переливами на шкуре. Жена посмотрела на мужа-рыбака и сказала, что он всё-таки не эвенк и это не ритуал их семьи, а главные её ритуалы – это кормить детей, покупать им одежду и платить за квартиру. Дочери были в школе, отец сходил покурить в подъезд, потом вернулся и передал кумуткана владельцу сувенирного магазина в руки. Вода капала на потрескавшийся кафель. Хозяин сувенирного магазина завернул детёныша в большой чёрный пакет, чтобы тот не намочил обивку машины. После того, как однокурсник жены уехал, отец злой ушёл в море. Девочки вернулись из школы и очень расстроились оттого, что им не удалось попрощаться с кумутканом.

Хозяин Байкала не удивился и не разозлился, когда русский рыбак, пообещавший вернуть кумуткана, пришёл в море без него. Такое уже случалось, и у эвенков тоже, но чаще всего потому, что детёныш погибал у людей от болезни или несчастного случая. Хозяин Байкала даже почувствовал серьёзный шторм внутри русского рыбака и решил, что будет понемногу позволять ему ловить рыбу, так как люди со штормами внутри потом нарушали жизнь снаружи, и доставалось самому Ламу, например, такой штормящий бросал мусор прямо в воду. Рыба у отца снова стала ловиться, немного, но регулярно. Отец-рыбак не радовался своим маленьким удачам и стал молчалив, прямо как жена. Лена догадывалась о плохой кумуткановой судьбе, но ничего не рассказывала сестре.