Домовой

День начался весьма размеренно — отменно выспавшись, я, прихватив мешочек с травой, довольно устремилась на свою половину деревни. Утро было пасмурным, шел крупный, тяжелый снег, а оттого — было значительно теплее, чем вчера, что не могло не радовать. То ли вчера я слишком промерзла, то ли просто устала, но сегодня вопрос о ночном госте, прикрывающимся славой живого мертвеца казался мне очевидным. Стоило наверное навестить нашего… писателя. Очень уж его россказни совпали по времени с появлением этого шатуна. Лениво размышляя над местью и прикидывая варианты, я завернула к Гришке, но того дома не оказалось — он еще вчера уехал в Осинкино, куда должны были подъехать охотники. Каюсь, я совершенно об этом забыла — не до того было. Зато теперь, когда оказалось, что никакой нечисти, окромя меня в деревне нет, настроение мое значительно улучшилось. Глупостью показались и предостережения Ники — если бы что-то было, мы бы об этом уже знали.

Так что остаток дня я посвятила Насте и ее мальчишкам — оказалось, мешочек с травами ей дала свекровь, когда сыновья заболели. Не думаю, что сделано это было со злым умыслом, но я все же посоветовала ей ничего у женщины больше не брать.

— Если что, приходи к Глаше или ко мне, — провожая их обратно домой, посоветовала я. — Я помогу. И вот еще… Я тебе скоро помощника пришлю, по хозяйству… Стену починит, печь, если еще какие поручения есть — ты не стесняйся, его проси. Он давно мечтал погрузиться в деревенскую жизнь!

Подготовив тем самым плацдарм для осуществления возмездия, я, предвкушающе ухмыляясь, потратила остаток вечера на уборку в собственном доме, пропахшем чужими запахами. Выволокла наружу покрывала, перемыла тарелки, составила на место склянки с зельями, выудила с чердака кота, клятвенно пообещав прекратить поток детей в наше жилище. Сокрушенно покачала головой над миской с прокисшим молоком трехдневной давности — еще прошлогодним. Ну, какой домовой согласится на такие условия?

Придирчиво пересчитала кур — все были на месте, хотя, после тщательного обнюхивания, выяснилось, что куница мою территорию все же посещала — ее запах я чуяла возле сарая и вокруг дома. Внутрь она не совалась — не то боялась людей, не то кота, бдительно обновлявшего метки.

Машка объявилась на следующий день, словно почувствовав, что власть в доме снова вернулась в мои руки. Заявилась она с раннего утра — щеки пунцовели от холода и покрывавшего всю мордочку диатеза. В уголках губ виднелся шоколад. Заметив мой священный ужас, она выудила из кармана надкусанную шоколадку и протянула мне:

— С Новым Годом!

— Спасибо… — пробормотала я, забирая лакомство и пряча его на верхнюю полку, подальше от ее глаз. Я бы предпочла получить на Новый год что-то более здоровое в качестве подарка. — Ты себя в зеркало видела?

— Так выглядит счастливый ребенок! — заявила девица, явно кого-то цитируя. Брякнувшись за стол, она подтянула к себе миску, в которой я толкла отобранные у Насти ягоды степной малины — собралась сделать энергетик — и звонко чихнула. Порошок красным облаком повис в воздухе.

— Вот что, — решительно забрав у нее миску, я поставила вместо нее кружку с чаем и склянку с чистотелом. Рядом лег кусочек ваты. — Приводи себя в порядок и в таком виде ко мне больше не приходи. Разве можно столько сладкого есть, ты ведь не поросенок!

И не ребенок, к слову…

— Дядя Сережа сказал, что на каникулах можно! — насупилась давно окончившая школу девчонка. Я отвесила ей легкую затрещину и спросила:

— Что еще можно на каникулах, по мнению дяди Сережи? Ты с ним Новый год отмечала?

— Не, — беспечно отмахнулась девица, зависнув около зеркала с ваткой, смоченной в чистотеле. Она брезгливо кривясь, поднесла ее к подбородку и внезапно заверещала, как резаная. — Жжется!

Пришлось бросать все и брать дело в свои руки. Сделав Маньку похожей по цвету на крокодила, я усадила ее толочь ягоды, а сама полезла в погреб, проводить ревизию, параллельно ведя расспросы.

— А где тогда три дня шаталась? Я уж думала, заболела…

— Ну так у дяди Сережи же! — как маленькой, пояснила мне она. — Его бабка в Новый год выгнала, а утром он за мной зашел — мы в магазин пошли, потом на утренник в клуб, потом в снежки играли, потом…

Выслушав всю трехдневную эпопею в обстоятельном изложении Машки, я просто поразилась. Программа была подходящей для ребенка-первоклассника. Или для великовозрастной девицы, у которой ума, как у того ребенка. Вопросов — как и претензий — к писателю накопилось немало. Я не слишком-то верила в добрые сказки о дяде-крестном, а потому задалась логичным вопросом — зачем? Зачем великовозрастному мужику возиться с дурехой, которая еще в куклы играет?

Впрочем, один положительный момент в рассказе Машки был: я узнала, где наш горе-писатель обретается.

— От церкви разрушенной налево повернете, а потом во второй переулок, — наставляла меня девица, даже не поинтересовавшись зачем мне такие сведения.