Дон Хуан

— Мариана! Благословенная раба Божия! Наложи свои руки на моего сына, ведь он умирает!

Мариана приблизилась к решетке. Протянула руки к просительнице.

— Почему ты пришла ко мне? Только Господь посылает нам жизнь и смерть!

— Господь дал тебе особую силу! Не отнимай у меня моего сыночка!

— Давай вместе помолимся Богу. Дай мне ребенка.

Они принялись молиться. Потом Мариана вернула младенца матери.

— Возвращайся домой и жди милости Божией.

Женщина удалилась с радостными криками, а Мариана осталась стоять у решетки. Потом опустилась на колени и запела:

— Benedicite omnia Domini, Domini…

Лепорелло и Дон Хуан наблюдали сцену, стоя в стороне. Лепорелло повернулся к Мариане спиной.

— Я страдаю, хозяин. От власти и славы Другого, как вы можете догадаться, у меня переворачивается нутро… Хотите, я заговорю с ней?

— Нет. Я сам.

Мариана поднялась и направилась обратно в свою келью. Дон Хуан подбежал к решетке.

— Мариана!

Она замерла. Дон Хуан собрался было перепрыгнуть через загородку.

— Стой! Сюда нельзя! Мой муж убьет вас! Кто вы?

— Ты не узнаешь меня?

— Слишком темно.

Дон Хуан повернулся к Лепорелло.

— Ты слыхал?

— Да, хозяин! Я тоже кое — что умею… Вот…

Неожиданно луч лунного света упал на лицо Дон Хуана. Мариана подошла и взглянула на него.

— Простите, сеньор. Я не помню вас.

Лепорелло хихикнул в темноте.

— Можно погасить, хозяин?

Дон Хуан отступил. Мариана, опершись на решетку, спросила:

— Что привело вас сюда?

— Я хотел… — голос Дон Хуана дрожал, он снова приблизился к ней. — А мужа своего ты помнишь?

— Дон Хуана! Как же мне его не помнить! Сколько уж лет я молюсь за него! Час за часом, день за днем, год за годом. Он уехал давным — давно, но скоро вернется. Он мне так обещал, понятно? А он никогда не лгал. Однажды вечером он вернется.

— А лицо его ты помнишь?

— Лицо? Конечно! Как мне его не помнить! Он очень красив. У него такие глаза, словно они сверкают из глубины облака. На рассвете, когда уходит луна, я гляжу на небеса, и он — там.

— Я знаком с твоим мужем.

— Скоро ли он вернется? Скажите мне, умоляю! Я боюсь умереть, не дождавшись его. Я, наверно, уже состарилась.

— Думаю, он скоро вернется.

— И он счастлив вдали от меня?

— Нет, никогда он не был счастливым.

— Если случится вам увидать моего мужа, сеньор, передайте, что я люблю его.

— Нет, я его не увижу, но в Севилье есть один человек, который встретится с ним очень скоро. Я пришел от него. Он передал тебе поклон.

— От моего супруга? Что он говорит? Он заберет меня с собой?

— Наверно, но утверждать не берусь. Этот человек сегодня вечером приглашает на ужин всех друзей Дон Хуана и хочет, чтобы ты тоже была там.

— Мне стыдно, сеньор. У меня нет другого платья, кроме этого, и я босая.

— Он пришлет тебе самое красивое платье в Севилье.

— Нет, этому не быть. Самым красивым было платье, которое подарил мне Дон Хуан, когда венчался со мной.

— Тогда он пришлет тебе то самое платье.

— Ах, какая радость! Я возблагодарю Господа… Хотите помолимся вместе?

— Нет. Твоя радость принадлежит только тебе. Мои слова помешают твоим долететь до небес. Ступай в свою келью и жди. Через час…

— До той поры я стану молиться. Храни вас Господь.

— Это то, что больше всего мне нужно.

Мариана убежала в келью и заперла за собой дверь. Лунный луч, сотворенный Лепорелло, погас. Дон Хуан все так же стоял у решетки. Лепорелло приблизился к нему…

— Да, сеньор, это тяжкий удар, но тому есть свое объяснение. Прошло столько лет, и годы оставили след на вашем лице. Нет, вы пне остарели, но что — то изменилось, тут сомнений нет. Вы приведете ее на сегодняшний праздник?

— Будет естественно, если я встречу гостей вместе с супругой.

— Только поэтому?

— Нет, ведь она может еще и выступить свидетелем защиты с моей стороны.

— А вы уверены, что сегодня свершится суд над вами?

— Ты сам намекнул мне на это.

— И вы покоритесь?

— Я принимаю вещи такими, каковы они есть, если не в моих силах изменить их.

— Но вы явились в Севилью не для того, чтобы умирать.

— Я явился сюда, чтобы докричаться наконец до небес, и не нахожу ответа. Твоя волшебная дверь до сих пор ничего мне не дала. Попасть сюда можно было и через обычную. Пошли — ка домой.

— А вы не хотите прежде повидаться со старым другом?

— Друзья наводят на меня тоску.

— Но этот теперь так близко, что было бы невежливо не поздороваться с ним. Глядите.

Луч белого света упал на памятник, и в то же время статуя начала поворачиваться на своем пьедестале, словно глиняный кувшин под руками гончара. Дон Хуан сперва опешил от неожиданности, а потом принялся громко хохотать.

— Дон Гонсало! Славный дон Гонсало! Скульптор, изваявший эту статую, был гением! Ты хорошенько разглядел ее, Лепорелло?

— Гляжу, гляжу и не перестаю дивиться. Прямо живой Командор.

— Нет, это портрет его души! Такой она и была. Чванливая, перекошенная, пустая! Ничего, кроме позы и жестов! Добрый вечер, дружище!

— Хозяин, не шутите так! Он ведь может и ответить.

— Вот было бы отлично!.. Тогда я смогу отправить с ним послание в тот мир.

— А какое же послание вы хотели бы отправить туда, сеньор?

Дон Хуан на миг смешался.