Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Не надо путать трибуналы периода существования ДКР с теми судилищами и различными «революционными тройками», которые возникли по всей России в последующие годы Гражданской войны и пачками расстреливали людей без соблюдения хотя бы бутафорской судебной процедуры. Трибуналы, создававшиеся в Донкривбассе в начале 1918 г., скорее напоминали собой современные судебные реалити — шоу, в которых «народные заседатели», «народные прокуроры» и «народные адвокаты» под улюлюканье и аплодисменты солидной зрительской аудитории целыми днями заседали, рассматривая в первую очередь жалобы на «спекулянтов» и «мироедов». Публика толпами валила на эти шоу, пришлось вводить даже билеты — благо, они не продавались, а распространялись через разнообразные фабричные и партийные комитеты. Ажиотаж, который царил вокруг заседаний трибунала, описала газета «Возрождение»: «Вход был по билетам, но этот порядок не удалось соблюсти. Огромной лавой рабочие вошли в театральный зал своего дома и заняли буквально все места как вверху, так и внизу. Не было ни одного свободного места, стояли в проходах, всюду, очень многим не удалось проникнуть внутрь. Они остались стоять на улице, здесь толпа росла все больше и больше». Практически каждое заседание Харьковского трибунала сопровождалось подобным наплывом публики[634]

.

Анонс очередного шоу — заседания Революционного трибунала

Вот как происходило одно из первых публичных разбирательств трибунала — по делу купца Ивана Рындина, обвиненного в спекуляции. Вина купца состояла в том, что он распродавал по завышенным ценам муку, сахар и шоколад, которые были ранее описаны продкомитетом станции Основа. Обвинителем выступал большевик Буздалин. Защита в лице помощника присяжного поверенного Постолова произнесла душещипательную речь о природе спекуляции: «Это система хозяйства в стране, обремененной войной. Не Рындин породил спекуляцию, а война. Судьи как марксисты должны это понять. Негодование на Рындина имеет подкладку не в спекуляции, а в его игнорировании власти». Но эти аргументы не подействовали на судей, которые после получасового совещания вынесли довольно жесткий по тому времени приговор 6 месяцев общественных работ на шахтах Донбасса и конфискация имущества. Приговор приводился к исполнению немедленно. Стоит обратить внимание, что трибуналы ДКР выносили приговоры не о расстрелах, а о принудительных работах[635]

.

Фактически единственным «политическим» делом, публично рассмотренным Харьковским трибуналом (опять — таки накануне провозглашения ДКР), было так называемое «дело Довбищенко». И обернулось оно полным провалом для обвинения. Автор воспоминаний о писателе Михаиле Драгоманове, Яков Довбищенко был довольно известным в Харькове активистом сначала российских, а затем украинских социал — демократов, который провел в общей сложности 12 лет в царских тюрьмах и ссылках, в 1907 г. был выслан из Харькова за печать подпольных социалистических газет. Ему не посчастливилось накануне начала вооруженного конфликта с Центральной Радой возглавить газету «Нова громада», которая с ноября 1917 г. начала выходить в Харькове с целью поддержки Рады.

2 января 1918 г. ввиду начавшихся боевых действий с Радой Довбищенко был арестован прямо в редакции «Новой громады». Инициатором ареста выступил ЦИК Украины, а не харьковцы. Судя по словам Довбищенко, советское правительство Украины «в изгнании» и вело допросы арестованного, которому вменялось в вину сотрудничество с Центральной Радой. В опубликованном письме заключенный Довбищенко предположил, что истинной причиной его ареста являлась личная месть со стороны председателя Цикуки Медведева, который имел конфликт с Довбищенко, когда они оба состояли в Украинской социал — демократической партии, из которой Медведев был исключен. Из тюрьмы Довбищенко пригрозил, что начнет голодовку с 18 января. «Свое дальнейшее пребывание под стражей вынужден буду рассматривать как деспотический произвол, который, казалось, уже пал», — заключил свой ультиматум украинский эсдек[636].